Какая писательница пишет лучшую истерическую прозу?

Истерический рассказ
Вадим Филимонов
ИСТЕРИЧЕСКИЙ РАССКАЗ

«Не еби где живёшь, не живи где ебёшь» , гласит народная мудрость. Но мало кто следует мудрости, пусть даже и народной. К Лучезарову приехала жена, было тёплое, скорее даже жаркое время года. На три дня у них хватало терпения, страсти, любви и даже заботы друг для друга.
Лучезаров давно уже не рисовал с натуры ни природу, ни модель, всё рождалось из его нутра. Но многие фотографические идеи требовали для реализации обнажённую модель и он пользовался всяким удобным и неудобным для этого случаем. Так и в этот раз он снимал это знакомое, до отдельно и упорно торчащей волосинки на лобке, до розовато-лиловой лопнувшей жилке на ляжке, белое тело. Кажется, в этот раз он от жадности и тоски по работе с натурщицей использовал все свои камеры: 35 мм. , 6х4,5см. , 6х6см. , 6х9см. , 4х5 инчей, 13х18см. , 8х10 инчей. К счастью, количество чёрно-белых негативов и цветных слайдов не уменьшало жену, не снимало с неё слой за слоем, она оставалась в тех же габаритах, того же солнечного цвета, только взгляд становился всё угрюмее и угрюмее.
В её редкие приезды он сам готовил еду и мыл посуду, старался, хотя это не стоило ему особого труда. Его блюда были скромные, питательные, вкусные и выразительные по цвету. Всё венчало мороженое, которое он позволял себе изредка – берёг фигуру, а она и вовсе не могла себе позволить – её холодильник дома был без морозилки.
Они могли говорить на все темы, но тем не менее всегда оставалась какая-то недоговорённость, что-то повисало в воздухе, проникало между ними, не давало из двух превратиться в одно. Может быть они и сливались воедино в плотской любви, в синхронном оргазме, но это был миг не фиксируемый сознанием.
Вечером они долго, до утомления, смотрели кинофильмы Тарковского на видеокассетах, они оба его очень любили и который был одной из немногих точек их согласного соприкосновения. Для подъёма эроса на своих крыльях им не нужны были искусственные приёмчики, достаточно прикосновения – и запыхтели оба

Лидия Ланч.