Были ли погрешности в стихах у великих поэтов)

Рассказы об успешном противостоянии силе не так неправдоподобны, как мы
подспудно боимся. “Наезд” обычно предполагает пассивность жертвы, а потому
продумывается лишь на шаг вперед и контрудара не выдерживает. Папа7
рассказывал об одном таком эпизоде из композиторской жизни.
Фортепианный квинтет Шостаковича был впервые исполнен в 1940 году в Малом зале
консерватории, автором с Квартетом им. Бетховена. На генеральной репетиции
присутствовала музыкальная элита, в том числе Арам Хачатурян, бывший уже в
чине зампредседателя оргкомитета Союза композиторов. Квинтет имел успех, и
Хачатурян одним из первых поднялся на сцену поздравить автора. Но в свои
похвалы он внес завистливо-перестраховочную ноту:
— Прекрасная музыка, Дмитрий Дмитриевич. Все великолепно, за исключением разве
мелких технических погрешностей.
Заводить речь о технических недоработках у бесспорного мастера формы
Хачатуряну, по слухам отдававшему оркестровать свои сочинения музыкальным
неграм, не следовало.
— Да, да, технические погрешности, технические погрешности, надо их устранить,
устранить, немедленно устранить. — Нервно жестикулируя, Шостакович стал
созывать исполнителей: — Дмитрий Михайлович, Василий Петрович, Сергей
Петрович, Вадим Васильевич, в партитуру квинтета вкрались технические
погрешности. Арам Ильич обнаружил досадные технические погрешности,
технические погрешности. Сейчас он их нам покажет. Арам Ильич, пожалуйста, к
инструменту. Нельзя допустить, чтобы свет увидело несовершенное сочинение,
несовершенное сочинение.
Хачатурян всячески уворачивался, но Шостакович продолжал тащить его к роялю,
сгребая вокруг него членов квартета, пока тому не удалось наконец вырваться из
окружения и спастись бегством.
Не исключено, что сомнительный комплимент сошел бы ему с рук, прояви он больше
внимания к его технической стороне — выбору слов. Александр Жолковский. ХОРОШО

Коль в некий день поэмою священной, \Отмеченной и небом и землей, \Так что я долго чах, в трудах согбенный, \ 4 Смирится гнев, пресекший доступ мой\К родной овчарне, где я спал ягненком, \Немил волкам, смутившим в ней покой, - Алигьери Данте. Перевод М. Лозинского БОЖЕСТВЕННАЯ КОМЕДИЯ\ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ