от Высоцкого -Аве, Отче, Чашу эту мимо пронеси... Как не выплеснуть ребенка в Поэзии)

Question

от Высоцкого -Аве, Отче, Чашу эту мимо пронеси... Как не выплеснуть ребенка в Поэзии)

Его Голгофа была едва ли не страшней Иисусовой. Муки Сына Человеческого: истязание, венчание терновым венцом, путь под тяжестью креста по нынешней недлинной Делароза — от дома Пилата до Голгофского холма, томление на кресте — завершились в течение дня, а там было снятие с креста, пеленание, положение во гроб и вознесение. У Мандельштама муки растянулись на месяцы, может быть, на год, никто не знает, когда, где и как он умер. Но слухи об исходе великого поэта России ужасны. Кто видел голодного безумца, читающего стихи у лагерного костра за хлебную корку, кто — блокадный призрак, так довел он себя голодом из боязни быть отравленным, кто — задыхающегося доходягу в битком набитом трюме то ли по расчету затопленной, то ли потонувшей в шторме тюремной баржи. Большинство слухов сходится на одном — признаках безумия. А это страшнее всего. «Не дай мне Бог сойти с ума», — молил Пушкин, не боявшийся ни страданий, ни смерти. И никто не протянул умирающему жестом милосердия губку, смоченную в освежающем питье: смеси вина, уксуса, воды. И никто не спеленал его тела и не положил во гроб. Могилы Мандельштама нет, как нет могил Леонардо и Моцарта.
Иисус на горе Елеонской молил Отца небесного пронести мимо предназначенную ему чашу. О том же устами Гамлета просил Пастернак, хотя угроза ему не была столь велика. Когда Сталин объявил Маяковского «лучшим, талантливейшим поэтом нашей эпохи» , Борис Леонидович послал ему благодарственное письмо: Сталин снял с его плеч непомерную ношу считаться первым стихотворцем. Нельзя было устоять перед такой непробиваемой наивностью, и вождь дал указание «оставить в покое этого небожителя» .
Для Мандельштама, как и для Ахматовой, настанет час взмолиться о чаше — чтобы мимо, чтобы помиловали. Ахматова сделает это ради несчастного сына холодными «сталинскими» стихами; Мандельштам сдастся измученным глазам «нищенки подруги» , перекошенному страхом рту жалкого брата и собственной усталости, он введет Сталина в стихи — мастеровитые, как и все, что выходило из-под его пера, но мертвые. Искушенный в поэзии и сервилизме вождь не поддался на удочку, сразу увидев, насколько эти чеканные строчки слабее вырвавшейся из сердца хулы про кавказского горца или ходившего по рукам «Фаэтонщика»: «Он безносой канителью//Правит, душу веселя, //Чтоб вертелась каруселью//Кисло-сладкая земля...» . Поняв, что чаши не избежать, Мандельштам плюнул на все и бодро понес свой крест на Голгофу. Да, бодро, ибо поразительна поэтическая мощь его черных воронежских дней, на такую высоту не поднимался ни он сам, ни какой другой поэт века, да и что может быть выше Голгофы? Юрий Нагибин. ГОЛГОФА МАНДЕЛЬШТАМА

Для поэтических мечтаний, \Для дум возвышенных твоих\Не нужен гром рукоплесканий: \Поэты счастливы без них. Лукьян Якубович 1832 Товарищу-поэту*\* Предположительно обращено к Д. Ю. Струйскому

Алёнка Авдюкова

54 772

24.07.2011

Похожие вопросы

Answer 1 · 2011-07-23 10:21:25

Не надо путать эволюцию и хамелеонство. Потому что когда люди абсолютно не меняются, не поддаются никакой эволюции, они зачерствевают и грубеют, становятся неподвижными камнями, под которые даже вода не течет. Мы, шестидесятники, многого ведь не знали. Мы боролись против Сталина – ясно, мы считали его автором ГУЛАГа, противопоставляли Сталину Ленина – его скромность, доброту и так далее. Таким он рисовался в наших глазах. А когда открыли архивы, мы сами все прочли и, представляете, какие чувства испытали? В частности, я, написавший немало стихов, воспевавших Ленина в противовес Сталину. Когда я вдруг узнал, что первый концентрационный лагерь появился по указу Ленина в 1918 г? Это были знаменитые Соловки, где погибло столько людей, где лишь чудом выжил такой человек, как Лихачев. Открывались глаза на многое. Была какая-то переоценка ценностей, но не всех, потому что я считаю, что в Советском Союзе при всех преступлениях и ошибках было очень много хорошего, что выплеснули как ребенка с водой. Это было наше преступление. Точно так же, как в царской Империи было много плохого, но было что-то хорошее, и мы тоже выплеснули все. Стали все ломать, уничтожать. Мы должны, в конце концов, перестать при ускорении истории все выбрасывать на мусорные свалки. Нужно спасать все лучшее, что сегодня есть – если завтра будут какие-то катаклизмы. Мы должны быть более бережными. Но при этом, конечно, нельзя застывать во взгляде на историю – нужно быть открытыми для информации, для нового осмысления всего, чем мы жили.

На горах Воробьевых – как будто на палубе – чуть-чуть качает,
Ветер гладит прощающее по волосам.
И все птицы здесь перерождаются в чаек
Лишь для тех, кто не перерождается сам.

На горах Воробьевых срастаются наши надежды,
Те, что были, казалось, разбиты и брошены в хлам.
Белокрыло шуршат то ли ангелы, то ли невесты,
И вот-вот упорхнут, улетят к золотым куполам.

На горах Воробьевых все горы как будто не горы,
Лишь один здесь орел, да и то он двуглав.
Помогли Воробьевым горам двух возвышенных юношей споры,
Клятвой дерзкой над мерзкой трясиной имперской подняв.

На горах Воробьевых империей пахнет острожно,
Появились цари из низов, царедворцам платя спецпайком.
Государством рабоче-крестьянским безбожно
Притворялась империя наша тайком.

На горах Воробьевых, когда была правда слегка приоткрыта,
Рассердившись на нас, кукурузо-искусствовед,
Царь с просветами совести, все-таки добрый Никита
Грохонул кулаком, но позволил мне грохнуть в ответ.

На горах Воробьевых руками тянусь по-звонарьи
К позабывшим набат, покорившимся колоколам…
Почему позволять или не позволять позволяем
Тем, кто снова внушает холопство имперское нам?

И спрошу я у гор Воробьевых, неужто всю жизнь двухголово,
Двусердечно нам жить, словно символ имперской Руси?
И не сбудется клятва и Герцена, и Огарева,
И разумной свободы не будет, хоть локти грызи.

Двусердечность, двуглавость родят безголовость и бессердечность,
Верю лишь в милосердие и кроткую силу любви.
Я – ваш горец свободный, вершинами вросшие в бесконечность
Воробьевы, Всевышние горы мои!

Евгений Евтушенко.

АШ

Ангелина Шмонина

80 208

Лучший ответ

23.07.2011