Дункан и Есенин - это была красивая пара?

Но я не люблю, не понимаю пляски от разума, и не понравилось мне, как эта женщина металась по сцене. Помню -- было даже грустно, казалось, что ей смертельно холодно, и она, полуодетая, бегает, чтоб согреться, выскользнуть из холода. У Толстого она тоже плясала, предварительно покушав и выпив водки. Пляска изображала как будто борьбу тяжести возраста Дункан с насилием ее тела, избалованного славой и любовью. За этими словами не скрыто ничего обидного для женщины, они говорят только о проклятии старости. Пожилая, отяжелевшая, с красным, некрасивым лицом, окутанная платьем кирпичного цвета, она кружилась, извивалась в тесной комнате, прижимая ко груди букет измятых, увядших цветов, а на толстом лице ее застыла ничего не говорящая улыбка. Эта знаменитая женщина, прославленная тысячами эстетов Европы, тонких ценителей пластики, рядом с маленьким, как подросток, изумительным рязанским поэтом являлась совершеннейшим олицетворением всего, что ему было не нужно. Тут нет ничего предвзятого, придуманного вот сейчас; нет, я говорю о впечатлении того тяжелого дня, когда, глядя на эту женщину, я думал: как может она почувствовать смысл таких вздохов поэта: Хорошо бы, на стог улыбаясь, Мордой месяца сено жевать! 3 Что могут сказать ей такие горестные его усмешки: Я хожу в цилиндре не для женщин -- В глупой страсти сердце жить не в силе -- В нем удобней, грусть свою уменьшив, Золото овса давать кобыле 4. Максим Горький. СЕРГЕЙ ЕСЕНИН Пред хором поэтов всех стран и языков,\ Из веры кующих свой огненный стих -\ Пред мощью науки, не знающей кликов,\ Могильщицы вечной созданий людских -\ Вы, \лабые духом! вы, сильные знаньем,\ Откиньте кумиров минувшего ряд,\ И скажем все вместе с святым упованьем:\ "Мы братья по вере: я верую, брат!" Петр Лавров 1855 ВЕРУЮ {17}