тютчев над виноградными холмами

Остается только предположить, что это не конкретные, воспринимаемые земным человеческим слухом звуки, наподобие пения птиц или шума волн, а некая мистическая жизнь природы, к обозначению восприятия которой трудно приложимо какое-либо слово вообще. Тютчев пользуется словом слышна не в привычном значении, а в этом другом, указывающем на мистическое восприятие человеком природы.
Итак, это важно: незаметно для себя от начала к концу стихотворения, вживаясь в созерцание живой конкретной природы и поднимаясь от земли к небу, созерцающее сознание оказывается таинственно причастным к мистической жизни природы, звучащей и веющей в прекрасном неземном Храме. Мы видим, что это стихотворение не о свободе, а о жизни — конечно, о духовной жизни, но о такой, куда не принимается ничто смертное, только бессмертный дух. Сравним с пушкинским монастырём, куда лирический герой стремится попасть “весь, целиком”, если можно так выразиться.

То, что жизнь природы следует понимать в смысле мистическом, доказывает и такое наблюдение. Самое тонкое реальное проявление природы в тютчевском тексте — это, конечно, не виноградники, не шум реки, а лёгкое и пустынно-чистое течение воздушной струи (заметим, что слова воздух и дух однокоренные) . Именно ей (воздушной струе) доступен Храм. Именно с этим образом семантически связан и заключительный образ стихотворения: “И нечто праздничное веет, // Как дней воскресных Тишина”. Веет обычно ветер, а ветер — это и есть воздушная струя, в то время как тишина воскресных дней — это тишина времени, отданного Богу, проведённого в Его присутствии. Тишина воскресных дней — это метафора, передающая духовное состояние, к которому приобщилось смертное человеческое существо, но сама эта метафора — только средство сравнения, то есть в ценностной иерархии тютчевских образов она имеет подчинённое значение. Главным же у Тютчева оказывается непостижимая причастность человеческого духа к самой вечной мистической жизни природы, к чему-то праздничному. Так в пределах второй части стихотворения конкретно-природное претворяется в природно-духовное, природно-мистическое.