Какой писатель в детском возрасте пережил страшный пожар и своих книжках нераз о пожаре писал?

Рэй Брэдбери. Он писал об этом в предисловии к книге "451 по Фаренгейту":

"Разум ли, тело ли, кинутые в печь – это грех, и я носил это в себе, проходя мимо бесчисленных дверей пожарных станций, похлопывая служебных собак, любуясь своим длинным отражением в латунных шестах, по которым пожарники съезжают вниз. И я часто проходил мимо пожарных станций, идя и возвращаясь из библиотеки, днями и ночами, в Иллинойсе, мальчиком. Среди записок о моей жизни я обнаружил множество страниц с описанием красных машин и пожарных, грохочущих ботинками. И я вспоминаю одну ночь, когда я услышал пронзительный крик из комнаты в доме моей бабушки, я прибежал в ту комнату, распахнул дверь, чтобы заглянуть вовнутрь и закричал сам. Потому что там, карабкаясь по стене, находился светящийся монстр. Он рос у меня на глазах. Он издавал мощный ревущий звук, словно из печи и казался фантастически живым, когда он питался обоями и пожирал потолок. Это был, конечно, огонь. Но он казался ослепительным зверем, и я никогда не забуду его и то как он заворожил меня, прежде чем мы убежали, чтобы наполнить ведро и убить его насмерть".
Мотив огня, пожара в произведениях Брэдбери встречается часто. Примеры:
"451 по Фаренгейту", "Пожарный", "Большой пожар" и др.

Раннее детство С. Я. Маршака - до пятилетнего возраста - прошло в воронежской пригородной слободе Чижовке, в домике при заводе (в семье было тогда двое, а позже трое детей - Моисей, на два года старше Самуила, и Сусанна, на три года моложе) . В одном из черновых автобиографических набросков говорится: "Первое воспоминание детства - пожар на дворе. Раннее утро, мать торопливо одевает меня. Занавески на окнах краснеют от полыхающего зарева. Должно быть, это впечатление первых лет моей жизни и было причиной того, что в моих сказках для детой так много места уделено огню"