Бывает ли ночь нежна для отвергнутых? см. Фрэнсиса Скотта Фицжеральда. Ночь нежна

Они укрылись под навесом для дров; она сидела, скрестив ноги в туфлях для гольфа, закутавшись в непромокаемый плащ, чуть порозовевшая от сырого, холодного воздуха. Встретив его взгляд, она, в свою очередь, внимательно оглядела всю его фигуру, которая даже в этой позе – он стоял, прислонясь к столбу, – не утратила горделивой осанки, посмотрела в его лицо, где улыбка или лукавая мина словно не смели задержаться надолго и тотчас же уступали место привычному выражению сосредоточенности. Наверно, было в нем что-то такое, что гармонировало с ирландским кирпичным оттенком его кожи, но с этой стороны, со стороны его мужественности, она знала его меньше всего – и боялась узнать, хоть ей и очень хотелось докопаться тут до глубины; другой Дик, выдержанный, учтивый, с ласковым, участливым взглядом, был доступен без труда, и этим Диком она завладела, не раздумывая, как и большинство женщин. – Во всяком случае, у меня здесь была хорошая языковая практика, – сказала Николь. – С двумя из врачей я разговаривала по-французски, с сестрами по-немецки, с одной больной и кой с кем из уборщиц объяснялась по-итальянски, а другая больная помогла мне пополнить мой запас испанских слов. – Это очень удачно. Он пытался найти логически осмысленный тон разговора с ней, но ничего не получалось. – …И музыка тоже. Вы, надеюсь, не вообразили, что меня интересуют только рэгтаймы. Я регулярно занимаюсь каждый день, а в последние месяцы даже прослушала в Цюрихе курс истории музыки. Вероятно, бывали дни, когда только это меня и держало – музыка и рисование. – Она нагнулась, чтобы оторвать отставший кусочек подошвы, и посмотрела на него снизу вверх. – Мне бы хотелось нарисовать вас вот так, как вы сейчас стоите. Больно было слушать этот перечень ее совершенств, рассчитанный на его одобрение. – Завидую вам. Я теперь, кажется, ничем не способен интересоваться, кроме своей работы. – Так это даже очень хорошо для мужчины, – поспешно отозвалась она. – Женщина – другое дело, она должна развивать всякие свои способности к искусству; потому что это потом пригодится ей в воспитании детей. – Вероятно, вы правы, – сказал Дик намеренно небрежно. Николь молчала. Дик предпочел бы, чтобы она продолжала разговор, тогда он мог бы играть нехитрую роль стенки, от которой все отскакивает, но она молчала. – Вы теперь вполне здоровы, – сказал он. – Забудьте о прошлом; не нужно только перенапрягать свои силы ближайший год. Возвращайтесь в Америку, начните выезжать в свет, влюбитесь и будьте счастливы. – Влюбиться я не смогу. – Носком попорченной туфли она сковырнула комок грязи с чурбака, на котором сидела. – Отлично сможете, – возразил Дик. – Не теперь, так через год или два. – И беспощадно добавил: – Выйдите замуж, и будет у вас нормальная семья с целым выводком прелестных детишек. То, что вам, в вашем возрасте, удалось полностью восстановить свою психику – факт, достаточно показательный сам по себе. Поверьте, милая девушка, вы бодро будете шагать вперед, когда все ваши друзья уже свалятся от усталости. …Она покорно испила чашу до дна, выслушала суровый урок, только в глазах у нее появилось жалобное выражение. Фрэнсис Скотт Фицжеральд. Ночь нежна

•Так пощади, Купидон! Коль скоро любовь - это нежность, \ Быть жестоким тебе, богу любви, не к лицу. \ Я необорным оружием лук твой считаю отныне; \ Верю, что стрелы твои ранят больней, чем огонь. Джон Мильтон. Перевод Ю. Корнеева ЭЛЕГИЯ VII