Что написано о суициде в литературе?

Я Мерлин, Мерлин.
Я героиня
самоубийства и героина.
Кому горят мои георгины?
С кем телефоны заговорили?
Кто в костюмерной скрипит лосиной?

Невыносимо,

невыносимо, что не влюбиться,
невыносимо без рощ осиновых,
невыносимо самоубийство,
но жить гораздо
невыносимей!

Продажи. Рожи. Шеф ржет, как мерин
(Я помню Мерлин.
Ее глядели автомобили.
На стометровом киноэкране
в библейском небе,
меж звезд обильных,
над степью с крохотными рекламами
дышала Мерлин,
ее любили.. .

Изнемогают, хотят машины.
Невыносимо) ,
невыносимо
лицом в сиденьях, пропахших псиной!
Невыносимо,
когда насильно,
а добровольно — невыносимей!

Невыносимо прожить, не думая,
невыносимее — углубиться.
Где наша вера? Нас будто сдунули,
существованье — самоубийство,

самоубийство — бороться с дрянью,
самоубийство — мириться с ними,
невыносимо, когда бездарен,
когда талантлив — невыносимей,

мы убиваем себя карьерой,
деньгами, девками загорелыми,
ведь нам, актерам,
жить не с потомками,
а режиссеры — одни подонки,

мы наших милых в объятьях душим,
но отпечатываются подушки
на юных лицах, как след от шины,
невыносимо,

ах, мамы, мамы, зачем рождают?
Ведь знала мама — меня раздавят,
о, кинозвездное оледененье,
нам невозможно уединенье,
в метро,
в троллейбусе,
в магазине
"Приветик, вот вы! "— глядят разини,

невыносимо, когда раздеты
во всех афишах, во всех газетах,
забыв,
что сердце есть посередке,
в тебя завертывают селедки,

лицо измято,
глаза разорваны
(как страшно вспомнить во "Франс-Обзёрвере"
свой снимок с мордой
самоуверенной
на обороте у мертвой Мерлин!) .

Орет продюсер, пирог уписывая:
"Вы просто дуся,
ваш лоб — как бисерный! "
А вам известно, чем пахнет бисер? !
Самоубийством!

Самоубийцы — мотоциклисты,
самоубийцы спешат упиться,
от вспышек блицев бледны министры —
самоубийцы,
самоубийцы,
идет всемирная Хиросима,
невыносимо,

невыносимо все ждать,
чтоб грянуло,
а главное —
необъяснимо невыносимо,
ну, просто руки разят бензином!

невыносимо
горят на синем
твои прощальные апельсины.. .

Я баба слабая. Я разве слажу?
Уж лучше — сразу!

Вознесенский

Кириллов в "Бесах" Достоевского

Мартин Иден
Эмма Бовари
Анна Каренина
Митя в "Митиной любви" Бунина
Г. Желтков в "Гранатовом браслете" Куприна
Настоящий отец Джека Бёрдона во "Всей королевской рати" Уоррена
Офицер в "Кавказе" Бунина
Отелло
Офицер из "Брегета" Куприна

"У влюбленных условия всегда были трудные - не было жилплощади, не было денег, не было красивых вещей и романтических путешествий; презервативы, правда, были, но не было книг по культуре секса, разъясняющих, как правильно их использовать. Hо все как-то устраивалось.
Hекоторые однако всех трудностей и препятствий вынести не могли, и
иногда кончали с собой. У самоубийц условия тоже были трудные - не было револьверов и патронов, не было ядов, часто веревок не было, не говоря о спокойной обстановке. Hо тоже все как-то устраивались.
И вот двое несчастных влюбленных никак не могли устроиться. Такие
невзрачненькие, славные с большой возвышенной любовью. С ней родители воспитательную работу проводили: что сопляк, голодранец, неумеха, сиди дома под замком, чтоб в подол не нагуляла. Его норовили просто пороть: нашел хворую замарашку, жизнь себе калечить, пусть дурь-то повылетит. Деться некуда, жить не на что, никаких просветов и перспектив: нормальный трагизм юных душ.
Ленинград, как известно, не Таити, бананом под пальмой не проживешь.
Целуются они в подъездах, читают книги о любви и ходят в кино,
держась за руки. И тут им в эти неокрепшие руки попадает биография,
чтоб ей сгореть, дочери Маркса Женни, как они с мужем-марксистом Полем Лафаргом вместе покончили с собой.
Вот упав на взрыхленную ниву марксистского воспитания, это зерно и
дало, видимо, свой зловредный росток. Hичего себе перышко свалилось на хилую спинку верблюда. Они ведь с детского сада усвоили, что марксизм есть не догма, а руководство к действию. Это тебе не Ромео и Джульетта. Монахов советская власть повывела, аптекарей тоже крепко прижала, и ждать милостей от природы не приходится: куда за сочувствием обратишься?. .
А у нее была знакомая санитарка. И она обратилась к ней, но тайну не
раскрыла. Просто попросила достать самых сильных снотворных таблеток - от бессоницы.. . И подробно выспросила: а сколько надо, чтоб покрепче спать? а сколько предельно можно? а сколько уж ни в коем случае нельзя, что, и вообще не проснуться можно, умереть?
Санитарка отнекивается, берет с нее страшное обещание, что не выдаст,
и приносит в конце концов таблетки. Пакетик запечатан розовой бандеролью со штампом: "Осторожно! Яд! " Сильнодействующее средство, значит: нормальная доза полтаблетки, от двух даже буйный шизофреник заснет, а больше четырех уже очень опасно.
И тогда договорился он со знакомым из общаги, чтобы побыть день в его
комнате, когда все на работу уйдут. Утром уломали вахтершу, подарили ей
коробку конфет, и когда еще трое из комнаты ушли на работу, знакомый
оставил их с ключом, велев удалиться до четырех.
Остались они вдвоем. Зажгли свечу, выпили бутылку шампанского, съели
торт и килограмм апельсинов: венчальная трапеза. Долго писали предсмертное письмо, где всем прощали. И легли в постель.
А потом вскрыли пакетик, разделили таблетки по десять каждому, приняли
и легли обратно. Обнялись и закрыли глаза. И стали ждать вечного забвения.
Снотворное действовало медленно. Перевозбудились. Hо постепенно стали мягко и сладко засыпать.
От сна отвлекало только металлическое ощущение в желудке. Возник
холодок по телу, выступил пот. Кольнуло в животе, там появились спазмы;
забурчало. Крутить стало в животе, нет уже мочи терпеть.
Он, стиснув зубы, признается: "Мне выйти надо на минуту". Она: "Мне
тоже". Они одеваются, сдерживая поспешность, и шагают к двери. И тут
выясняется кошмарная вещь. Потому что двери они, разумеется, закрыли. А ключ, приняв яд, выкинули в форточку, чтоб в последний миг не передумать, не выйти за помощью малодушно. А этаж - четвертый.
Они шепотом кряхтят, не глядя в глаза друг другу. Сна ни в одном
глазу. Кишки поют, скрипят и рычат на последнем пределе. Он пытается
дубасить в дверь, но везде тихо и пусто: обезопасились от помощи и от
помех! (...)" М. Веллер, "Суицид".

***
Все мы там будем, чего спешить?... (мысли письменно)