Романтический взгляд на саламандру... Нужны еще примеры и мысли...

Итак, знай, милый, что мой отец происходит из чудесного племени Саламандров и что я обязана своим
существованием его любви к зеленой змее. В древние времена царил в
волшебной стране Атлантиде могучий князь духов Фосфор, которому служили
стихийные духи. Один из них, его любимый Саламандр (это был мой отец) ,
гуляя однажды по великолепному саду, который мать Фосфора украсила своими
лучшими дарами, подслушал, как высокая лилия тихим голосом пела: "Крепко
закрой глазки, пока мой возлюбленный, восточный ветер, тебя не разбудит! "
Он подошел; тронутая его пламенным дыханием, лилия раскрыла листки, и он
увидал ее дочь, зеленую змейку, дремавшую в чашечке цветка. Тогда
Саламандр был охвачен пламенной любовью к прекрасной змее и похитил ее у
лилии, которой ароматы тщетно разливались по всему саду в несказанных
жалобах по возлюбленной дочери. А Саламандр унес ее в замок Фосфора и
молил его: "Сочетай меня с возлюбленной, потому что она должна быть моею
вечно". - "Безумец, чего ты требуешь? - сказал князь духов. - Знай, что
некогда лилия была моею возлюбленною и царствовала со мною, но искра,
которую я заронил в нее, грозила ее уничтожить, и только победа над черным
драконом, которого теперь земные духи держат в оковах, сохранила лилию, и
ее листья достаточно окрепли, чтобы удержать и хранить в себе искру. Но,
когда ты обнимешь зеленую змею, твой жар истребит тело, и новое существо,
быстро зародившись, улетит от тебя". Саламандр не послушался
предостережений владыки; полный пламенного желания, заключил он зеленую
змею в свои объятия, она распалась в пепел, и из пепла рожденное крылатое
существо с шумом поднялось на воздух. Тут обезумел Саламандр от отчаяния,
и побежал он, брызжа огнем и пламенем, по саду и опустошил его в диком
бешенстве так, что прекраснейшие цветы и растения падали спаленные, и их
вопли' наполняли воздух. Разгневанный владыка духов схватил Саламандра и
сказал: "Отбушевал твой огонь, потухло твое пламя, ослепли твои лучи, -
ниспади теперь к земным духам, пусть они издеваются над тобою, и дразнят
тебя, и держат в плену, пока снова не возгорится огненная материя и не
прорвется из земли с тобою как новым существом". Бедный Саламандр,
потухший, ниспал, по тут выступил старый ворчливый земной дух, бывший
садовником у Фосфора, и сказал: "Владыка, кому больше жаловаться на
Саламандра, как мне? Не я ли украсил моими лучшими металлами прекрасные
цветы, которые он спалил? Не я ли усердно сохранял и лелеял их зародыши и
потратил на них столько чудных красок? И все же я заступлюсь за бедного
Саламандра; ведь только любовь, которую и ты, владыка, не раз изведал,
привела его к тому отчаянию, в котором он опустошил твой сад. Избавь же
его от тяжкого наказания! "

...Не успел батюшка договорить, как распахнулась дверь, и какой-то высокий мужчина, весь в черном, ворвался в харчевню, сопутствуемый снежным вихрем и порывами ветра.
— Саламандра! Это саламандра! — вопил он.
И, не обращая на всех нас никакого внимания, он нагнулся над очагом и расшвырял кончиком трости тлеющие головни к великому неудовольствию брата Ангела, который, волей-неволей проглотив вместе с ложкой супа изрядную порцию золы и угольков, раскашлялся так, что чуть было не отдал богу душу. А черный человек продолжал ворошить угли с криком: «Саламандра! Вижу саламандру!» , и потревоженное пламя отбрасывало на потолок его дрожащую тень, похожую на огромную хищную птицу.
Батюшка был не только удивлен, но и раздосадован поведением сего незваного гостя. Но он умел владеть собой. Поэтому он поднялся и, держа под мышкой салфетку, приблизился к очагу и нагнулся над топкой, упершись руками в бока.
Вдоволь налюбовавшись развороченным камельком и братом Ангелом, засыпанным золою, батюшка наконец произнес:
— Да простит меня ваша милость, но, кроме этого гнусного монаха, я не вижу никакой саламандры, о чем, впрочем, и не особенно сожалею, — добавил он, — ибо, по слухам, саламандра мерзкая тварь, в шерсти, рогатая и с преогромными когтями.
— Какое заблуждение! — воскликнул черный человек. — Саламандры схожи с женщинами, или, вернее сказать, с нимфами, и они отличаются редкостной красотой. Но только по наивности своей я мог требовать от вас, чтоб вы увидели саламандру. Для того, чтобы узреть ее, надобно быть философом, а я не думаю, чтобы в этой кухне нашелся хоть один философ. ..

Огонь свечи дрожит и саламандрой пляшет.
И помыслы мои заключены в слова.
Не дай Вам бог дожить, когда победы Ваши,
Усталостью на плечи лягут Вам.

Романс Квентина Дорака. (c) Канцлер Ги

Вот Фауст пытается изгнать дьявола-пуделя в своём кабинете с помощью заклинания элементалей, призывая Саламандру:
Фауст
Исчезни в огне,
Саламандра!
Разлейся в волне
Ты, Ундина!
Звездой просверкай
Ты, Сильфида!
Помощь домашнюю дай,
Incubus, Incubus,
Выходи, чтоб закончить союз!
Нет, ни одной из четырёх
В ужасном звере не таится:
Ему не больно; он прилег
И скалит зубы и глумится.

МИРРА ЛОХВИЦКАЯ
Саламандры
Тишина. Безмолвен вечер длинный,
Но живит камин своим теплом.
За стеною вальс поет старинный,
Тихий вальс, грустящий о былом.
Предо мной на камнях раскаленных
Саламандр кружится легкий рой.
Дышит жизнь в движеньях исступленных,
Скрыта смерть их бешеной игрой.
Все они в одеждах ярко-красных
И копьем качают золотым.
Слышен хор их шепотов неясных,
Внятна песнь, беззвучная, как дым:
"Мы - саламандры, блеск огня,
Мы - дети призрачного дня.
Огонь - бессмертный наш родник,
Мы светим век, живем лишь миг.
Во тьме горит наш блеск живой,
Мы вьемся в пляске круговой,
Мы греем ночь, мы сеем свет,
Мы сеем свет, где солнца нет.
Красив и страшен наш приют,
Где травы алые цветут,
Где вихрь горячий тонко свит,
Где пламя синее висит.
Где вдруг нежданный метеор
Взметнет сверкающий узор
И желтых искр пурпурный ход
Завьет в бесшумный хоровод.
Мы - саламандры, блеск огня,
Мы - дети призрачного дня.
Смеясь, кружась, наш легкий хор
Ведет неслышный разговор.
Мы в черных угольях дрожим,
Тепло и жизнь оставим им.
Мы - отблеск реющих комет,
Где мы - там свет, там ночи нет.
Мы на мгновенье созданы,
Чтоб вызвать гаснущие сны,
Чтоб камни мертвые согреть,
Плясать, сверкать - и умереть".

К. БАЛЬМОНТ
Меж брегов есть брег Скамандра,
Что живет в умах века.
Меж зверей есть саламандра,
Что к бессмертию близка.
Дивной силой мусикийской
Вброшен в жизнь который год,
Этот зверь в стране Индийской
Ярким пламенем живет.
Разожги костер златистый,
Саламандру брось в него, —
Меркнет вдруг восторг огнистый,
Зверь живет, в костре – мертво.
Так и ты, коль Дьявол черный
В блеск любви введет свой лик,
Вспыхнешь весь во лжи узорной,
А любовь – погаснет вмиг.

Г. ГЕЙНЕ
«Лесное уединение»
Из духов одни саламандры с оглядкой
Ко мне приближались. Осталась загадкой
Их жизнь для меня -- за коряги и пни
Светящейся тенью скрывались они.

Короткая юбка, передничек узкий,
Шитье золотое на алой блузке,
Худые как щепки, росточком малы
И личиком чуть пожелтее золы.

В короне у каждой -- рубин неподдельный,
И каждая мыслит себя безраздельной
Владычицей всех земноводных и птиц,
Царицей, чья воля не знает границ.

А то, что огонь не берет этих бестий,
Чистейшая правда. Скажу вам по чести,
Я в этом не раз убеждался, и все ж
Их духами пламени не назовешь.

И, конечно же, вспоминается «Война с саламандрами» КАРЕЛА ЧАПЕКА:
«И перестаньте поставлять саламандрам оружие!
Запретите снабжать их металлами и взрывчатыми веществами, не посылайте им наших машин и изделий! Вы ведь не станете поставлять зубы тиграм и яд змеям; не станете подогревать огнедышащий вулкан или разрушать плотины, чтоб открыть путь наводнениям! Пусть запрещение поставок распространится на все моря, пусть саламандры будут объявлены вне закона, пусть будут они прокляты и изгнаны из нашего мира. Пусть будет создана Лига наций против саламандр!