Пьянство в прозе, как описано и какие различие между пьянством сейчас, можно своими словами или стихами, выражениями

…От магазина как культурного центра он решил далеко не удаляться. Сел в клумбу /он любил, чтоб интеллигентно/, спиной к памятнику /не любил, когда в рот глядят/, сам себе сказал тост: “Поехали” и — поехал.
Чем замечателен “Блик” — этот лазурный напиток богов и героев — знает, конечно, каждый образованный человек нашего времени. Тем, в частности, что очищает все, в том числе и душу человечью, от скверны, приземленности и вообще бытовой грязи. Становится человек, приобщившись “Блику”, ясен, как пасхальное стеклышко, дерзок, сияющ и пронзителен мыслию. Как, к примеру, Василий, которого уже минут через пятнадцать после первого глотка синяя птица кайфа вознесла, ухватив за шкирку, в какой-то неописуемо-поразительный, маленький, уютно населенный пункт. Нетрудно было догадаться, что это — Бугаевск, стоило только глянуть на то, как привольно раскинулся он по берегам полноводной красавицы Шепеньги в окружении заповедных стоеросовых лесов-красавцев и нехоженных болот-трясин, тоже красавиц.
Пепеляев возлежал в самом центре райцентра на специально для этого возделанной клумбе. Он был спокоен и дьявольски красив. Период всяких там перегрузок-перевозок он перенес удовлетворительно. Наступила невесомость. Адаптация шла успешно. Вообще, все шло пока путем. В магазин успел. После изнурительной жары с хрустальным звоном посыпал дождик. Впрочем, могло и просто звенеть в ушах: “Блик” давал иной раз и не такие побочные эффекты. Ветер преобладал юго-западный, слабый до умеренного. Все везде перевыполнялось, а с новостями спорта сегодня всех знакомил Василий Пепеляев…
Ему было хорошо. Замечательные предчувствия одолевали душу, нашептывали нежные непристойности, куда-то властно манили. Он был совсем не против — если манят. Поэтому выкарабкался из клумбы, одобрительно зачем-то заржал и пошел.
Легко и уверенно, в ритме ай-дули-ду, шел он по просторным бульварам, проспектам и садам гостеприимного Бугаевска. Красивые и современные, из стекла и напряженного железобетона были выстроены в карауле для встречи почетного гостя радующие глаз коттеджи и филармонии, ларьки с пивом и киноконцертные залы, дома быта, дискотеки, пельменные, два цирка, три шашлычных, пять парикмахерских, шесть стадионов на шестьдесят шесть тысяч каждый, семь пимокатных заводов и двадцать восемь, кажется, здравниц всемирного значения с подачей минеральной воды и лечебных макарон по-флотски… Что-то там еще было выстроено, но Пепеляев не стал и смотреть. Ему мешали испытывать законную гордость.
Сделано, конечно, немало, размышлял он. Можно сказать, что неплохо, с огоньком потрудились бугаевцы. В считанные десятилетия преобразили некогда безлюдные берега красавицы Шепеньги!
Геннадий Головин "День рождения покойника"

Если бы Вы знали, как лет 25 назад мы читали эту повесть ночью вслух в Кисловодске, как катались по полу от смеха (буквально) . Но это уже другая история.

Почитайте Бунина "Сны Чанга"

Одиночество
_______________________
Отступи как отлив всё дневное,
Одиночество словно месяц
Встань над часом моим.
В. Брюсов
------------------------------
Дождем залило след,
А на коленях старый плед .
Глаза туманно смотрят в стену
Поддавшись ночи плену .
Плед, стол, фотокарточка, окно -
В стакане чёрно-красное вино .
Глоток, еще один и горечь боли сладко спит ,
Теперь уж боль не та, задавлена молчит .
Слеза скатилась по щеке .
Стакан вдруг стал скользить в руке, упал .
И опьяненья дым пропал.
Один ты за столом ,
И в доме холодно твоем.. .
А были ведь с тобой вдвоём.
Казалось мне: вот то чего хотел,
Добился в жизни, все успел,
Поднял стакан, опять налил вина,
И горечь сладкая мне в душу потекла.
Рука безвольно опустилась,
А сердце плачет, сердце сжалось-
Обида, боль, ну что еще осталось?
Её глаза зелёные как тина,
Её поступки как замедленная мина,
Задел ты сгоряча сейчас-
Рванёт уж позже в неурочный час.
Руки чуть нежное касанье,
И южной ночи теплое дыханье.
А в вышине мозаика алмазов,
Её же чувства как сиянье стразов:
Почти всё тоже-блеск, игра огней,
Но фальшь до самых, до последних дней.
Часы натужно бьют своё-
Теперь уж время точно не моё,
Своё упущено, точнее утекло из рук,
Конечно утекло не сразу и не вдруг,
А день за днём, за годом год,
И я давно уже не тот.
Плед. Стол. Фотокарточка. Окно.
Уж ночь и в комнате темно.
Хотел включить я лампу на столе,
Чтоб тени разогнать в окне.
Но вот нашел огарок старой свечки ,
С трудом зажёг её-дрожали руки сильно,
Уж больно возлияние обильно.
Воск затрещал, а пламя замигало,
Но успокоилось и встало.
По комнате забегали огни.. .
Теперь лишь я и память-мы одни.
Стекло стакана засверкало,
Вино рубином заиграло.
Рука к стакану потянулась вновь
Согреть остывшую мне кровь.
И горечь забралась мне в душу змеёй,
И боль окатила снова волной.. .
Свеча все плачет, тает воск,
В догадках мечется бесцельно мозг:
Ведь было всё достаточно наивно,
Хотя местами мило и даже дивно.
С тех пор в воспоминаниях картина-
Её глаза зеленые как тина.. .

Лучше Венички Ерофеева про пьянство никто пока не написал.
Так что мой совет прост - В. Ерофеев "Москва - Петушки"

Мне в голову сразу приходит Мармеладов Достоевского.