В будущем:
– Да? Как? Ты же сказал, что ложишься в анабиоз на тридцать
лет.
– Да. Я должен. А тебе я скажу, что надо сделать, чтобы мы
встретились. Будь хорошей девочкой, слушай бабушку, ходи в школу – а деньги тем
временем будут расти. Когда тебе исполнится двадцать один год, и если ты к тому
времени не забудешь нас – ляг в анабиоз, денег на это у тебя хватит. Когда ты
проснешься, мы будем ждать тебя. Мы с Питом обязательно дождемся. Торжественно
обещаю.
Она немного успокоилась.
– А вы точно будете там? – спросила она после долго раздумья.
– Да. Мы даже можем договориться о точной дате. Если ты не
раздумаешь, сделай точно, как я скажу. Обратись в страховую компанию
«Космополитен» и распорядись, чтобы тебя положили в Риверсайдский Санктуарий,
что в Риверсайде… а еще – вели, чтобы тебя разбудили первого мая 2001 года. Я
буду тебя дожидаться. Если ты захочешь, чтобы я был при твоем пробуждении – так
и скажи им, если нет – я буду ждать тебя в вестибюле. Я знаю этот Санктуарий.
Там тебе будет хорошо, – я достал еще один пакет, приготовленный в Денвере. –
Тебе нет нужды запоминать все это: здесь все написано. Сохрани его до
совершеннолетия, тогда и прочтешь. Но помни: что бы ты ни решила, мы с Питом все
равно будем ждать тебя.
И я положил конверт поверх сертификата.
Мне казалось, что я смог убедить ее, но она и теперь не
дотронулась до бумаг. Она лишь глянула на них, а затем тихо сказала:
– Дэнни…
– Что, Рикки?
Я едва слышал ее шепот.
– Если я сделаю все это… – проговорила она, глядя себе под ноги, –
…ты женишься на мне?
Мне в голову ударила кровь, в глазах потемнело, но я ответил
твердо и громко:
– Да, Рикки. Я только этого и хочу. Именно поэтому я и ложусь в
анабиоз.