Тайная любовь.. . Ищут ли с ней встречи или так и мечтают отстранясь?

Долгожданный звонок. Тишина раскололась.
Совершаю мгновенно бросок,
успеваю – и слышу пленительный голос,
упоительный твой голосок.

Почему-то молчу. Телефонная трубка
бесполезно прижата ко рту.
Думать в эту минуту мучительно трудно:
что утрачу я? Что обрету?

Все слова неизвестно куда подевались.
Вот не вовремя! Прямо беда.
Мы молчим, словно в чём-то себе признаваясь.
Нашу тайну хранят провода.

Верю твёрдо: всего лишь транслятору речи,
телефону не стать палачом.
Завтра мы навсегда, упоённые встречей,
нашу тайну в слова облечём.

Может, всё это блажь… Но давай помечтаем.
Пусть урчит, тишиной удивлён
и желаньем постичь суть проблемы снедаем,
этот милый чудак – телефон.

Ветерок был пьянящ и почти невесом,
словно эхо легенды старинной.
В эту влажную ночь я уткнулся лицом –
и она мне покой подарила.

Трудно крикнуть: любимая, страсть утоли!
Ты же ждёшь, непреклонная, просьбы.
Всё отдам я – обнять бы колени твои,
губы, грудь целовать довелось бы…

Всю любви глубину, безалаберность, ширь
изливаю строками в блокноте.
Эти рифмы – надежда заблудшей души,
эти звуки – томление плоти.

Воздух, мглой обращённый почти в чернозём –
для нескромных мечтаний перина.
В эту влажную ночь я уткнулся лицом –
и она мне покой подарила.

И эту страсть, которая горька,
навеки скроют времени глубины.
И снегопада нежная рука
смирит слегка огонь неистребимый.

Но день придёт – отбросив все дела
и благодатной мучимый болезнью,
я напишу немыслимую песню
про эту страсть, которая светла....

Такая любовь... Цветаева - Тарковский
Владимир Фараджев
журнал STORY, июнь, 2010г.,
....Кто ж ее такую полюбит? И тем не менее отточенная годами модель соблазна срабатывала безукоризненно. Цветаева, несомненно, обладала способностью привораживать, околдовывать людей. Особенно на первой стадии знакомства. На той стадии, когда могучее цветаевское воображение дорисовывало, достраивало объект своей страсти, и обыкновенный человек самых средних возможностей вдруг обретал героические черты рыцаря, в которого нельзя было не влюбиться. И она влюблялась. И поток стихов, вызванных новым чувством, казался неиссякаемым. Но вот поставлена последняя точка, когда и чувства, и стихи исчерпаны. Тут-то и приходит осознание, что любила вовсе не человека, а собственную свою Любовь. Очередная страничка «романа с собственной душой». Многих поклонников Цветаевой настораживал другой ее роман - «со Смертью», страницы которого (стихи, проза, дневниковые записи, письма) носили провидческий характер. Возможно, оба эти романа - «с собственной душой» и «со смертью» - две стороны одной медали: инстинкта самосохранения и бессознательного влечения к смерти. Их корни ведут нас в детство поэта. Известно, что мать Марины Цветаевой страстно мечтала о сыне и никогда не скрывала, что рождение дочери было для нее большим разочарованием. Тонкая, ранимая душа Марины с детских лет познала, что такое страдание. Трудно поверить - в раннем возрасте будущему великому поэту отказывали в листке бумаги, на котором девочка хотела записать первые свои стихи.
«Все свое детство, все дошкольные годы, вся жизнь до семилетнего возраста, все младенчество были одним тотальным криком о листке белой бумаги. Подавленным криком»...
...Тарковский был молод, талантлив, красив, а главное - боготворил Цветаеву. Что нужно женщине, волею судьбы оказавшейся совершенно одинокой и даже, как считали некоторые, опасной для общения. Еще бы, муж и дочь арестованы как враги народа. Сама она вместе с сыном-подростком мыкается в поисках заработка и хоть какого-нибудь жилья. Цветаеву преследуют страхи. Ей кажется, что за нею следят... Что ее ждет участь мужа и дочери... Вся в трагических предчувствиях она опекает каждый шаг сына. До поры до времени Мур терпит. Но, взрослея, все активнее пытается вырваться из-под материнской опеки. Отношения матери и сына обостряются до предела. Тарковский искренне ее жалеет. Даже тогдашняя жена Тарковского Тоня хоть и ревнует, но не препятствует встречам мужа с отвергнутой многими «белогвардейкой». Не только по доброте своей, но и опасаясь наговоров и колдовских чар, которыми Цветаева, по ее мнению, обладает. Цветаева же, в свою очередь, уверяет Тарковского, что видела ночью лицо Тони, прильнувшее к ее окну в комнате на седьмом этаже. Тарковский пытается вернуть ее к реальности: «Марина Ивановна, подумайте, что вы говорите!» Нет-нет, она уверена -Тоня за нею следит... В другой раз Цветаева звонит Тарковскому в два часа ночи и сообщает, что у нее оказался его платок. Какой платок? Зачем по этому поводу звонить в два часа ночи? Нет, она должна немедленно его вернуть. Это его платок... Настаивает так, будто решается вопрос жизни и смерти... На самом же деле использует любую возможность бежать от одиночества... Хотя другие ее поступки и слова полны здравого смысла и пронизаны настоящим трагизмом...

«Я видел Цветаеву всего один раз в жизни, - вспоминает художник А. Штейнберг, - это было перед войной. Я стоял в Гослитиздате в очереди за деньгами... Было много народу. Вдруг кто-то толкает меня в бок и показывает: Цветаева... Я увидел старую женщину, неухоженную, видно, махнувшую на себя рукой. Какая-то отчужденная от окружающих. Она вся потянулась навстречу кому-то только что вошедшему. Я оглянулся и увидел Тарковского... Эту картину я совершенно отчетливо вспомнил на «Жизели» с Улановой...
Она видит принца и идет к нему. Она просто идет через всю сцену, но это было гениально сыграно. Жизель преобразилась. Это Женщина, Любовь, Ожидание шли к мужчине...»

Ищут на подсознательном уровне)