История некоторых встреч. . .О ЛЮБВИ...?

- Она несла в руках отвратительные, тревожные желтые цветы. Черт их
знает, как их зовут, но они первые почему-то появляются в Москве. И эти цветы
очень отчетливо выделялись на черном ее весеннем пальто. Она несла желтые цветы!
Нехороший цвет. Она повернула с Тверской в переулок и тут обернулась. Ну,
Тверскую вы знаете? По Тверской шли тысячи людей, но я вам ручаюсь, что увидела
она меня одного и поглядела не то что тревожно, а даже как будто болезненно. И
меня поразила не столько ее красота, сколько необыкновенное, никем не виданное
одиночество в глазах!
Повинуясь этому желтому знаку, я тоже свернул в переулок и пошел по
ее следам. Мы шли по кривому, скучному переулку безмолвно, я по одной стороне, а
она по другой. И не было, вообразите, в переулке ни души. Я мучился, потому что
мне показалось, что с нею необходимо говорить, и тревожился, что я не вымолвлю
ни одного слова, а она уйдет, и я никогда ее более не увижу.. .
И, вообразите, внезапно заговорила она:
- Нравятся ли вам мои цветы?
Я отчетливо помню, как прозвучал ее голос, низкий довольно-таки, но
со срывами, и, как это ни глупо, показалось, что эхо ударило в переулке и
отразилось от желтой грязной стены. Я быстро перешел на ее сторону и, подходя к
ней, ответил:
- Нет.
Она поглядела на меня удивленно, а я вдруг, и совершенно
неожиданно, понял, что я всю жизнь любил именно эту женщину! Вот так штука, а?
Вы, конечно, скажете, сумасшедший?

Наши встречи минуты, наши встречи случайны,
Но я жду их, люблю их, а ты?
Я другим не скажу нашей маленькой тайны,
Нашей тайны про встречи, мечты.

Разве можно глазам запретить улыбнуться?
Разве стыдно, другую любя,
Подойти и пройти, лишь глазами коснуться,
Лишь глазами коснуться тебя. .

Кто же выдумал все эти надо, не надо,
Надо только запомнить сберечь
И влюбленную ненависть каждого взгляда
И пожатье презрительных плеч.

Ведь расчерчены дни, лишь минуты бескрайни,
Ведь живут так недолго цветы.
Наши встречи мгновенья, наши встречи случайны,
Но я жду их, люблю их, а ты? .

Друзья пьют пиво и беседуют о женщинах и ceкcе: — Николай, а как ты думаешь, кому ceкc приятней мужчине или женщине? — Ежу понятно, женщине! Вот у тебя ухо зачесалось, так какой части тела приятнее, пальцу, которым ты ухо почесал, или самому уху!

"И Анна Сергеевна стала приезжать к нему в Москву. Раз в два-три месяца она уезжала из С. и говорила мужу, что едет посоветоваться с профессором насчет своей женской болезни, — и муж верил и не верил. .
Анна Сергеевна, одетая в его любимое серое платье, утомленная дорогой и ожиданием, поджидала его со вчерашнего вечера; она была бледна, глядела на него и не улыбалась, и едва он вошел, как она уже припала к его груди. Точно они не виделись года два, поцелуй их был долгий, длительный.

— Ну, как живешь там? — спросил он.

— Что нового?

\— Погоди, сейчас скажу… Не могу.

Она не могла говорить, так как плакала. Отвернулась от него и прижала платок к глазам.

«Ну, пускай поплачет, а я пока посижу» , — подумал он и сел в кресло.. .

Для него было очевидно, что эта их любовь кончится еще не скоро, неизвестно когда. Анна Сергеевна привязывалась к нему всё сильнее, обожала его, и было бы немыслимо сказать ей, что всё это должно же иметь когда-нибудь конец; да она бы и не поверила этому.

Он подошел к ней и взял ее за плечи, чтобы приласкать, пошутить, и в это время увидел себя в зеркале.. .

И только теперь, когда у него голова стала седой, он полюбил, как следует, по-настоящему — первый раз в жизни.

Анна Сергеевна и он любили друг друга, как очень близкие, родные люди, как муж и жена, как нежные друзья; им казалось, что сама судьба предназначила их друг для друга, и было непонятно, для чего он женат, а она замужем; и точно это были две перелетные птицы, самец и самка, которых поймали и заставили жить в отдельных клетках. Они простили друг другу то, чего стыдились в своем прошлом, прощали всё в настоящем и чувствовали, что эта их любовь изменила их обоих.. . "

Вхожу к ней в номер. Вижу: она сидит и плачет, как девочка, которая не хочет идти в школу. - Ну, ну, - говорю я, - о чем вы плачете? Кто-нибудь обидел вас или вы соскучились по дому? - Нет, мистер Питерс, - отвечает она. - Я скажу вам всю правду. Вы всегда были другом Зики, и я не скрою от вас ничего. Мистер Питерс, я влюблена. Я влюблена в одного человека, влюблена так сильно, что не могу жить без него. В нем воплотился весь мой идеал, который я лелеяла всю жизнь. - Так в чем же дело? - говорю я. - Берите его себе на здоровье. Конечно, если ваша любовь взаимная. Испытывает ли он по отношению к вам те особые болезненные чувства, какие вы испытываете по отношению к нему? - Да, - отвечает она. - Он один из тех джентльменов, которые приходили ко мне по вашему объявлению, и потому он не хочет жениться, если я не дам ему двух тысяч. Его имя Уильям Уилкинсон. Тут она снова в истерику. - Миссис Троттер, - говорю я ей - нет человека, который более меня уважал бы сердечные чувства женщины. Кроме того, вы были когда-то спутницей жизни одного из моих лучших друзей. Если бы это зависело только от меня, я сказал бы: берите себе эти две тысячи и будьте счастливы с избранником вашего сердца. Мы легко можем отдать вам эти деньги, так как из ваших поклонников мы выкачали больше пяти тысяч. Но, - прибавил я, - я должен посоветоваться с Энди Таккером. Он добрый человек, но делец. Мы пайщики в равной доле. Я поговорю с ним и посмотрю, что мы можем сделать для вас. Я вернулся к Энди и рассказал ему все, что случилось. - Так я и знал, - говорит Энди. - Я все время предчувствовал, что должно произойти что-нибудь в этом роде. Нельзя полагаться на женщину в таком предприятии, где затрагиваются сердечные струны. Но, Энди, - говорю я, - горько думать, что по нашей вине сердце женщины будет разбито. - О, конечно, - говорит Энди. - И потому я скажу тебе, Джефф, что я намерен сделать. У тебя всегда был мягкий и нежный характер, я же прозаичен, суховат, подозрителен. Но я готов пойти тебе навстречу. Ступай к миссис Троттер и скажи ей: пусть возьмет из банка эти две тысячи долларов, даст их своему избраннику и будет счастлива. Я в это время как раз надевал на себя наши доллары, упакованные в особый кушак, - мы всегда перевозили деньги таким способом, как вдруг Энди вынимает из кармана целую пачку крупных банкнот и просит приобщить их к остальным капиталам. - Что это такое? - спрашиваю я. - Это две тысячи от миссис Троттёр. - Как же они попали к тебе? - Сама мне дала, - отвечает Энди. - Я целый месяц бывал у нее вечерами. . .по три раза в неделю.. . -Так ты и есть Уильям Уилкинсон? - спрашиваю я. - Был до вчерашнего дня, - отвечает Энди.