Литература

"Сияла ночь. Луной был полон сад… " Образ музыки в ЛИТЕРАТУРЕ...?

Разве можно даже перечислить те пути, какими приходишь к сочинению музыки?

Это широкая проезжая дорога, и все, кому не лень,

суетятся на ней и торжественно вопят: "Мы посвященные! Мы у цели! "

А между тем в царство грез проникают через врата из слоновой кости;

мало кому дано узреть эти врата, еще меньше - вступить в них! Гофман "Кавалер Глюк"
Один из потрясающих композиторов, Г. В. Свиридов, писал:
«Слово – это мысль, которая пробуждает фантазию. Музыка – это Чувство,
Ощущение, Откровение. Вместе со Словом они раскрывают Истину Мира» .

Литература, музыка всегда -
Союз искусства и добра,
Союз великого, земного,
Такого близкого, родного
Искусства.. .
Удрас А. Ф
Анна Ахматова

МУЗЫКА
Д. Д. Шостаковичу
В ней что-то чудотворное горит,
И на глазах ее края гранятся,
Она одна со мною говорит,
Когда другие подойти боятся.
Когда последний друг отвел глаза,
Она была со мной в моей могиле
И пела, словно первая гроза ,
Иль будто все цветы заговорили.
Белла Ахмадуллина в одном из своих стихотворений о музыке:... Прислушаюсь - лишь боль и резь
А кажется - легко, легко ведь.. .
Сначала - музыка.
Но речь вольна о музыке глаголить.. .
Александр Вотинцев
Александр Вотинцев
144
Лучший ответ
МузыкаКакая музыка была!
Какая музыка играла,
Когда и души и тела
Война проклятая попрала.

Какая музыка во всем,
Всем и для всех - не по ранжиру.
Осилим.. . Выстоим.. . Спасем.. .
Ах, не до жиру - быть бы живу.. .

Солдатам голову кружа,
Трехрядка под накатом бревен
Была нужней для блиндажа,
Чем для Германии Бетховен.

И через всю страну струна
Натянутая трепетала,
Когда проклятая война
И души и тела топтала.

Стенали яростно, навзрыд,
Одной-единой страсти ради
На полустанке - инвалид,
И Шостакович - в Ленинграде.
....А. Межиров
Куприн "Гранатовый браслет"
Вера Николаевна поняла свою вину перед Желтковым. Она осознала, что почти настолько же одинока, как и человек, преданно и самозабвенно любивший ее. И только лишь, когда услышит бетховенскую “Аппассионату” в исполнении известной пианистки, чувствует, словно с ней объясняется тот, кто подарил гранатовый браслет: “Ты, ты и люди; которые окружали тебя, все вы не знаете, как ты была прекрасна. Бьют часы. Время. И, умирая, я в скорбный час расставания с жизнью все-таки пою — слава тебе”. И сквозь рыдания княгини музыка будто бы посылала ей успокоение: “Успокойся, дорогая, успокойся, успокойся. Ты обо мне помнишь? Помнишь? Ты ведь моя единая и последняя любовь. Успокойся, я с тобой. Подумай обо мне, и я буду с тобой, потому что мы с тобой любили друг друга только одно мгновение, но навеки. Ты обо мне помнишь? Помнишь? Помнишь? Вот я чувствую твои слезы. Успокойся. Мне спать так сладко, сладко, сладко”