Писатели и их домашние животные . Что знаете об этом ?

Собаки Антона Павловича Чехова
У Чехова были таксы Бром и Хина. Называя своих маленьких рыжих такс таким образом, писатель поступил как истинный врач, ведь «хина» и «бром» - это распространенные в 19 веке лекарственные препараты, которые прописывали по всем случаям – антибиотиков-то не было, вот и лечили все хиной, бромом и содой. Также нельзя не заметить в этих собачьих кличках и великолепного чувства юмора писателя. По воспоминаниям современников и по письмам самого писателя, он очень любил своих такс. Обычно они жили в его имении в Мелихово и всегда радостно встречали своего хозяина, когда тот приезжал из столицы.

Вообще все современники свидетельствуют, что собак Чехов любил особенно, относился к ним с умилением и восхищением. Его любимой фразой были слова "Славный народ - собаки! " И это было для писателя действительно так, ведь часто в самых сложных ситуациях приходилось разочаровываться в людях, а собаки не подводили никогда. В Ялте Чехов держал двух дворовых собак : Тузика и Каштана. Каштан по воспоминаниям друзей писателя, был ужасно глуп, по-пустому лаял на прохожих, но Чехов любил и этого пустолая и относился к нему с особой нежностью, хотя для виду и предлагал своим друзьям подарить пса. .

Кот Калям у Бориса Натановича Стругацкого.

Вот мое любимое:

Говорят, если к Иосифу Бродскому приходили гости, знаком особого расположения служило предложение поэта: "Хотите, я разбужу для вас кота? "





В эссэ «Полторы комнаты» Иосиф Бродский пишет о маме: «...Мы звали ее Маруся, Маня, Манечка (уменьшительные имена, употреблявшиеся ее сестрами и моим отцом) и Мася или Киса -- мои изобретения. С годами последние два получили большее хождение, и даже отец стал обращаться к ней таким образом… . Киса, эта нежная кличка кошки, вызывала довольно долго ее сопротивление. "Не смейте называть меня так! --восклицала она сердито. --И вообще перестаньте пользоваться вашими кошачьими словами. Иначе останетесь с кошачьими мозгами! " Подразумевалась моя детская склонность растягивать на кошачий манер определенные слова, чьи гласные располагали к такому с ними обращению. "Мясо" было одним из таких слов, и к моим пятнадцати годам в нашей семье стояло сплошное мяуканье. Отец оказался этому весьма подвержен, и мы стали величать и обходиться друг с другом как "большой кот" и "маленький кот". "Мяу", "мур-мяу" или "мур-мур-мяу" покрывали существенную часть нашего эмоционального спектра: одобрение, сомнение, безразличие, покорность судьбе, доверие. Постепенно мать стала пользоваться ими тоже, но главным образом дабы обозначить свою к этому непричастность... "

...

Из воспоминаний Иосифа Бродского узнаём, что на даче в Комарове у соседей поэта Анны Ахматовой, с которой он был дружен, жил очень шумный, буйный огромный рыжий кот по прозвищу Глюк, о котором Ахматова говорила: «Ну, знаете, это уже не кот, это целых полтора кота» . Вот литературная зарисовка этого зверя, сделанная Бродским: «Открывается старая, шуршащая.. . дверь и из-за нее выглядывает пушистая прелесть.. . знатный кот, всем котам кот...» . Как-то Ахматова заметила схожесть этого рыжего кота с Бродским, да и сам поэт признавался, что если кем-нибудь он и хочет стать в будущей жизни, так только котом — усатым и хвостатым.


...

История сохранила имена некоторых котов поэта Иосифа Бродского. Приятели помнят, что в Ленинграде у него была Кошка в Белых Сапожках. Позже жил у него рыжий кот по прозвищу, кажется, Big Red (Большой Рыжий) . После смерти этого кота Иосиф Бродский поместил его фотографию в рамку и поставил на столе в квартире в Нью-Йорке на Мортон-стрит, где он жил в то время. Питерскому коту Самсону посвящено стихотворение: Самсон, домашний котКот Самсон прописан в центре, В переулке возле церкви, И пока мы в классе пишем, Он слоняется по крышамКак звезда по небосводу, А в ненастную погоду, Отказавшись от прогулки, На событья в переулкеСмотрит с миной безучастнойИз окна в квартире частной. Вот он влез на подоконник... По земле идет полковник. У него в петлице пушка. По стеклу летает мушка. Размышляя о глаголе, Дети бегают по школе. Чересчур похож на гномаСтаричок из гастронома. Тащит сетку, та полна. Что там в сетке? Ветчина? Непонятно, хоть убей! В небе восемь голубей. Вечер клен задел, снижаясь. Кот мурлычет, погружаясьВ беспорядочные грезы. Каждый глаз - как лист березы. Обеспеченный ночлегом, Он сочувствует коллегам: Тот - водичку пьет из Мойки, Тот - поужинал в помойке, Тот - вздремнул на полчаса, Тот - спасается от пса, Тот - совсем больной от стужи... Многим, муррр, конечно хуже... Не могу им всем помочь, Потому что скоро ночь, Это мне не по плечу, Потому что.. . Спать хочу... Кран ворчит на кухне сонно: "Есть ли совесть у Самсона? "

Семья Набоковых с таксой.

Целые поколения собачек жилив доме Набоковых. Началось все еще с детства: мама писателя очень любила коричневых такс, которых и держала в доме. Со временем и сам Набоков завел себе собак этой же породы. Первую звали Лулу, а потом у нее родился щенок, которого оставили в доме и назвали Бокс-первый. Так две псинки и жили вместе и даже, как говорят, имели кровосмесительную связь. Конечно, Бокс жил дольше своей матери, а в конце жизни мало резвился и в основном спал на своей расшитой мягкой
подушке. Набоков вспоминает о нем с большой теплотой. После Бокса-первого была
такса Трэйни, купленная отцом Набокова на собачьей выставке в Мюнхене. Эта
собака долго прожила в доме Набоковых. Таксик Бокс-второй появился у Набоковых самым последним. Он был потомком знаменитых такс Чехова, которые жили у писателя в Мелихово. Именно с Боксом-вторым Набоков уехал в эмиграцию, с ним он жил в Праге. Современники вспоминают, что он часто гулял со своей таксой по улицам, надев на Бокса специально сшитое для него драповое пальто.

...
Коты потусторонни.
Былые божества,
Они не растеряли
Секреты волшебства
...
Федерико Гарсиа Лорка

Тут много: http://www.scorp12on.narod.ru/34.html

Моя хозяйка Зина больше похожа на фокса, чем на девочку:
визжит, прыгает, ловит руками мяч (ртом она не умеет) и грызет сахар, совсем как
собачонка. Все думаю — нет ли у нее хвостика? Ходит она всегда в своих
девочкиных попонках; а в ванную комнату меня не пускает — уж я бы
подсмотрел.
Вчера она расхвасталась: видишь, Микки, сколько у меня тетрадок. Арифметика —
диктовка — сочинения… А вот ты, цуцик несчастный, ни говорить, ни читать, ни
писать не умеешь.
Гав! Я умею думать — и это самое главное. Что лучше: думающий фокс или
говорящий попугай? Ага!
Читать я немножко умею — детские книжки с самыми крупными буквами.
Писать… Смейтесь, смейтесь (терпеть не могу, когда люди смеются) ! — писать я
тоже научился. Правда, пальцы на лапах у меня не загибаются, я ведь не человек и
не обезьяна. Но я беру карандаш в рот, наступаю лапой на тетрадку, чтобы она не
ерзала, — и пишу.
Сначала буквы были похожи на раздавленных дождевых червяков. Но фоксы гораздо
прилежнее девочек. Теперь я пишу не хуже Зины. Вот только не умею точить
карандашей. Когда мой иступится, я бегу тихонько в кабинет и тащу со стола
отточенные людьми огрызочки.

"Это не важно, что Вы – собака.
Важно, что Вы – человек.
Вы не любите сцены, не носите фрака,
Мы как будто различны, а друзья навек.
И хотя Вам порой приходилось кусаться,
Побеждая врагов и "вражнь" гоня,
Всё же я, к сожалению, должен сознаться,
Вы намного честней и благородней меня.
И когда мы устанем бежать за веком
И уйдём от жизни в другие края,
Все поймут – это ты была человеком,
А собакой был я. " А. Вертинский, "О моей собаке".

Интересно, Тэффи-если я на неё посмотрю, она секси или не секси?