Месть. Что о ней в литературе, кино?

Любовь на ненависть меняя,
Ты разжигаешь в сердце месть
И в нем кострами загорают
Три роковые цифры шесть.

И дьявол, черными делами,
Спешит в нем свить свое гнездо,
Чтоб всеми тяжкими грехами
Наполнить до краев его.

Теряя с болью дикой чувства,
Ты напрочь уж забыл про то,
Что месть доводит до безумства,
С собою уводя во зло!

Когда любовь уходит с болью,
Окрасив свет надежды в ночь,
Смирись и Бог тебе поможет
Твою потерю превозмочь.

А месть - поверь не то оружье,
Чтоб с ним бороться за любовь.
Месть – это дикость и бездушье
И плен навязчивых грехов!

Чтоб вновь вернуть любовь былую,
Подумай, лучше ты, зачем
Она ушла в судьбу другую,
Забыв тебя, мой друг, совсем?

И ты поймешь то, что причина
Сокрыта где-то, но не в ней.
Ты просто был не тем мужчиной,
Который в жизни нужен ей!
ав. неизв.

"Граф Монте-Кристо"

Фильм Вендетта по-корсикански
Сериалы Бандитский Петербург, Брат за брата

"...Настасья Филипповна схватила в руки пачку.
— Ганька, ко мне мысль пришла: я тебя вознаградить хочу, потому за что же тебе всё-то терять? Рогожин, доползет он на Васильевский за три целковых?
— Доползет!
— Ну, так слушай же, Ганя, я хочу на твою душу в последний раз посмотреть; ты меня сам целые три месяца мучил; теперь мой черед. Видишь ты эту пачку, в ней сто тысяч! Вот я ее сейчас брошу в камин, в огонь, вот при всех, все свидетели! Как только огонь обхватит ее всю, — полезай в камин, но только без перчаток, с голыми руками, и рукава отверни, и тащи пачку из огня! Вытащишь — твоя, все сто тысяч твои! Капельку только пальчики обожжешь, — да ведь сто тысяч, подумай! Долго ли выхватить! А я на душу твою полюбуюсь, как ты за моими деньгами в огонь полезешь. Все свидетели, что пачка будет твоя! А не полезешь, так и сгорит; никого не пущу. Прочь! Все прочь! Мои деньги! Я их за ночь у Рогожина взяла. Мои ли деньги, Рогожин?
— Твои, радость! Твои, королева!
— Ну, так все прочь, что хочу, то и делаю! Не мешать! Фердыщенко, поправьте огонь!
— Настасья Филипповна, руки не подымаются! — отвечал ошеломленный Фердыщенко.
— Э-эх! — крикнула Настасья Филипповна, схватила каминные щипцы, разгребла два тлевшие полена, и чуть только вспыхнул огонь, бросила на него пачку... "
....
"...— Прочь! — закричала Настасья Филипповна, отталкивая его: — расступитесь все! Ганя, чего же ты стоишь? Не стыдись! Полезай! Твое счастье! . .
Но Ганя уже слишком много вынес в этот день и в этот вечер, и к этому последнему неожиданному испытанию был не приготовлен. Толпа расступилась пред ними на две половины, и он остался глаз на глаз с Настасьей Филипповной, в трех шагах от нее расстояния. Она стояла у самого камина и ждала, не спуская с него огненного, пристального взгляда. Ганя, во фраке, со шляпой в руке и с перчатками, стоял пред нею молча и безответно, скрестив руки и смотря на огонь, Безумная улыбка бродила на его бледном как платок лице. Правда, он не мог отвести глаз от огня, от затлевшейся пачки; но, казалось, что-то новое взошло ему в душу; как будто он поклялся выдержать пытку; он не двигался с места; через несколько мгновений всем стало ясно, что он не пойдет за пачкой, не хочет идти.
— Эй, сгорят, тебя же застыдят, — кричала ему Настасья Филипповна, — ведь после повесишься, я не шучу!
Огонь, вспыхнувший вначале между двумя дотлевавшими головнями, сперва было потух, когда упала на него и придавила его пачка. Но маленькое, синее пламя еще цеплялось снизу за один угол нижней головешки. Наконец тонкий, длинный язычок огня лизнул и пачку, огонь прицепился и побежал вверх по бумаге, по углам, и вдруг вся пачка вспыхнула в камине, и яркое пламя рванулось вверх. Все ахнули.
— Матушка! — всё еще вопил Лебедев, опять порываясь вперед, но Рогожин оттащил и оттолкнул его снова.
Сам Рогожин весь обратился в один неподвижный взгляд. Он оторваться не мог от Настасьи Филипповны, он упивался, он был на седьмом небе.
— Вот это так королева! — повторял он поминутно, обращаясь кругом к кому ни попало: — вот это так по-нашему! — вскрикивал он, не помня себя. — Ну кто из вас, мазурики, такую штуку сделает — а?
Князь наблюдал грустно и молча.
— Я зубами выхвачу за одну только тысячу! — предложил было Фердыщенко.
— Зубами-то и я бы сумел! — проскрежетал кулачный господин, сзади всех, в припадке решительного отчаяния. — Ч-чоррт возьми! Горит, всё сгорит! — вскричал он, увидев пламя.
— Горит, горит! — кричали все в один голос почти все тоже порываясь к камину.
— Ганя, не ломайся, в последний раз говорю!
— Полезай! — заревел Фердыщенко, бросаясь к Гане в решительном исступлении и дергая егоза рукав: — полезай, фанфаронишка! Сгорит! О, пр-р-роклятый!
Ганя с силой оттолкнул Фердыщенка, повернулся и пошел к дверям; но, не сделав и двух шагов, зашатался и грохнулся об пол.. . "

А мне сразу мой любимый Грозовой Перевал вспомнился. Месть Хитклифа Линтонам

Книги о мести и предательстве:
А. Дюма "Граф Монте-Кристо",
Э. Л. Войнич "Овод",
Э. Бронте "Грозовой Перевал",
Р. Майлз "Возвращение в Эдем",
В. Крестовский "Петербургские Трущобы",
Б. Шлинк "Чтец", "Возвращение",
В. Шишков "Угрюм Река",
А. Иванов "Вечный Зов",
Т. Драйзер "Сестра Керри",
С. Уотерс "Тонкая Работа",
К. Мортон "Забытый Сад", "Когда Рассеется Туман",
К. Эссекс "Лебеди Леонардо",
Ф. Грегори "Еще одна из рода Болейн",
Э. Уэйр "Трон и плаха леди Джейн,
Д. Голсуорси "Сага о Форсайтах",
Д. Дюморье "Ребекка",
М. Фьорато "Мадонна Миндаля",
В. Каверин "Два Капитана",
Р. Гулрик "Верная Жена",
Р. Донован "Жить, чтобы любить", "Любить-значит страдать", "Страдать, чтобы простить",
Р. Пилчер "Семейная Реликвия", "Возвращение домой",
Сара Дюнан "Рождение Венеры",
С. Джеймс "Тайные дневники Шарлотты Бронте,
Джоджо Мойес "До встречи с тобой".
Фильмы о Мести:
"Великий Гэдсби",
"Законопослушный Гражданин",
"Предательство",
"Роковое Влечение",
"Отголоски Прошлого",
"Тор",
"Тор 2 Царство Тьмы",
"Опасные Связи",
"Милый Друг",
"Горбун".
Сериалы: "Месть",
"Петербургские тайны".

"(..)- Сильвио! закричал я, и
признаюсь, я почувствовал, как волоса стали вдруг на мне дыбом. - "Так
точно, продолжал он, выстрел за мною; я приехал разрядить мой пистолет;
готов ли ты? " Пистолет у него торчал из бокового кармана. Я отмерил
двенадцать шагов, и стал там в углу, прося его выстрелить скорее, пока жена
не воротилась. Он медлил - он спросил огня. Подали свечи. - Я запер двери,
не велел никому входить, и снова просил его выстрелить. Он вынул пистолет и
прицелился. . .Я считал секунды.... я думал о ней. . .Ужасная прошла минута!
Сильвио опустил руку. - "Жалею, сказал он, что пистолет заряжен не
черешневыми косточками. . .пуля тяжела. Мне всь кажется, что у нас не дуэль,
а убийство: я не привык целить в безоружного. Начнем сызнова; кинем жеребий,
кому стрелять первому". Голова моя шла кругом. . .Кажется, я не
соглашался.. . Наконец мы зарядили еще пистолет; свернули два билета; oн
положил их в фуражку, некогда мною простреленную; я вынул опять первый
нумер. - "Ты, граф, дьявольски счастлив", сказал он с усмешкою, которой
никогда не забуду. Не понимаю, что со мною было, и каким образом мог он меня
к тому принудить.... но - я выстрелил, и попал вот в эту картину. (Граф
указывал пальцем на простреленную картину; лицо его горело как огонь;
графиня была бледнее своего платка: я не мог воздержаться от восклицания. )
Я выстрелил, продолжал граф, и слава богу, дал промах; тогда
Сильвио.. . (в эту минуту он был, право, ужасен) Сильвио стал в меня
прицеливаться. Вдруг двери отворились. Маша вбегает, и с визгом кидается мне
на шею. Ее присутствие возвратило мне всю бодрость. - Милая, сказал я ей,
разве ты не видишь, что мы шутим? Как же ты перепугалась! поди, выпей стакан
воды и приди к нам; я представлю тебе старинного друга и товарища. - Маше
всь еще не верилось. - "Скажите, правду ли муж говорит? сказала она,
обращаясь к грозному Сильвио; правда ли, что вы оба шутите? " - "Он всегда
шутит, графиня, отвечал ей Сильвио; однажды дал он мне, шутя, пощечину, шутя
прострелил мне вот эту фуражку, шутя дал сей час по мне промах; теперь и мне
пришла охота пошутить.... " С этим словом он хотел в меня прицелиться. . .при
ней! Маша бросилась к его ногам. - Встань, Маша, стыдно! закричал я в
бешенстве; а вы, сударь, перестанете ли издеваться над бедной женщиной?
Будете ли вы стрелять, или нет? - "Не буду, отвечал Сильвио, я доволен: я
видел твое смятение, твою робость; я заставил тебя выстрелить по мне, с меня
довольно. Будешь меня помнить. Предаю тебя твоей совести". Тут он было
вышел, но остановился в дверях, оглянулся на простреленную мною картину,
выстрелил в нее, почти не целясь, и скрылся. Жена лежала в обмороке; люди не
смели его остановить и с ужасом на него глядели; он вышел на крыльцо,
кликнул ямщика, и уехал, прежде чем успел я опомниться".(...)" А. Пушкин, "Выстрел".

_______________

"Зачем они ко мне собрались, думы,
Как воры ночью в тихий мрак предместий?
Как коршуны, зловещи и угрюмы,
Зачем жестокой требовали мести?

Ушла надежда, и мечты бежали,
Глаза мои открылись от волненья,
И я читал на призрачной скрижали
Свои слова, дела и помышленья.

За то, что я спокойными очами
Смотрел на уплывающих к победам,
За то, что я горячими губами
Касался губ, которым грех неведом,

За то, что эти руки, эти пальцы
Не знали плуга, были слишком тонки,
За то, что песни, вечные скитальцы,
Томили только, горестны и звонки,

За все теперь настало время мести.
Обманный, нежный храм слепцы разрушат,
И думы, воры в тишине предместий,
Как нищего во тьме, меня задушат. " Н. Гумилев.

Самое явное - это Гамлет. Но мне в первую очередь вспомнился роман "Мать Тьма (Ночь) " Воннегута. Где главного героя в старости преследуют за его деятельность на благо нацистской Германии и особенно сцена в доме еврейского врача, где мать этого врача не может забыть ужасы лагерей, а сын, напротив, старается выкинуть это из жизни.