Вы даже себе не
представляете, как комфортно я себя чувствую, работая проводником. Это счастье.
И не было бы в этом никаких сомнений, если бы не моя мнительность. Странность
этой затеи и какая-то абсолютная гармония внутри – всё это немного тревожит
где-то в глубине души. Думаю, что с подобным чувством многие из Вас знакомы -
когда всё замечательно, и появляется страх это потерять.
Я сейчас перечитываю один
эпизод из блокнота Гайто Газданова. Помните, это там где (процитирую) :
« - Следователь покачал
головой и сказал: - А всё-таки, хоть я с вами и не согласен, сделать что-то
нужно. И я об этом подумаю.
Через три дня он меня вызвал. Выражение глаз
у него было весёлое. – Нашёл выход! –
сказал он. – Я же вам говорил, надо только подумать. Вот ваше новое
удостоверение личности. Видите, в этой графе: «профессия» . Видите? Теперь тут написано «кочевник» . Понимаете? И
теперь вас арестовать уже больше не могут. Вы – кочевник и не обязаны иметь
постоянного местожительства. А сейчас вы свободны. Счастливого пути. – Я
искренне поблагодарил его и ушёл» .
Я уверен, что Вы уже
догадались, о чём будет мой литературный вопрос.
Какие странные затеи
литературных героев заканчивались замечательно?
Литература
Игра в бисер. Новости 8.
ГОЛУБОЕ ЗЕРНО. КУЗЬМИН ЛЕВ.
А может быть давно
Лежало на тропинке
Пшеничное зерно.
Ни мало, ни велико,
обычное собой,
Но с кожицею странной
Ярко голубой.
А полем по тропинке
Шагал один чудак.
Он зернышко заметил
И вслух подумал так -
"Чудесную находку
смелю я на муку!
Я голубую булку
ребятам испеку! "
Но к чудаку сейчас же -
Скорей, скорей, скорей -
Примчался хмурый мельник
С ним девять пекарей.
все пекари и мельник
Сказали чудаку,
Что голубые зерна
Не мелют на муку.
Раз у него не желтый,
Не золотистый цвет,
То в нем большого проку
И не было и нет.
Чудак махнул рукою
- Пускай! Но все равно
Я чувствую, я знаю -
Волшебное оно!
Он в узенькую грядку
За домиком своим
Воткнул зерно и начал
ухаживать за ним.
Он грядку самой чистой
Водичкой поливал.
Он грядку, если холод,
Подушкой укрывал.
Он грядку очень прочным
Плетнем огородил.
Он от неё ни ночью,
Ни днем не отходил.
А зернышко лежало в земле
И не росло.
И что ни день, то громче
Смеялось все село.
- Никчемная затея!
Кричали там и тут,
Чудес на свете нету,
К чему напрасный труд!
Но вот однажды ночью
край грядки сам собой
слегка зашевелился
и сразу появился
Росточек голубой.
Он рос и рос, он вровень
С плетнем высоким встал.
А на макушке колос
Вдруг наливаться стал.
А в колосе не зерна
Светились от жары,
а зрели голубые
воздушные шары!
Их сразу расхватала
босая детвора,
И до небес взлетала
и громко хохотала:
- Мы летчики! Ура!
А наш чудак смеялся,
И, голову задрав,
кричал: - Ну вот смотрите!
Я оказался прав!
И в узенькую грядку
вода не зря лилась,
И сказка получилась
И наяву сбылась!

А может быть давно
Лежало на тропинке
Пшеничное зерно.
Ни мало, ни велико,
обычное собой,
Но с кожицею странной
Ярко голубой.
А полем по тропинке
Шагал один чудак.
Он зернышко заметил
И вслух подумал так -
"Чудесную находку
смелю я на муку!
Я голубую булку
ребятам испеку! "
Но к чудаку сейчас же -
Скорей, скорей, скорей -
Примчался хмурый мельник
С ним девять пекарей.
все пекари и мельник
Сказали чудаку,
Что голубые зерна
Не мелют на муку.
Раз у него не желтый,
Не золотистый цвет,
То в нем большого проку
И не было и нет.
Чудак махнул рукою
- Пускай! Но все равно
Я чувствую, я знаю -
Волшебное оно!
Он в узенькую грядку
За домиком своим
Воткнул зерно и начал
ухаживать за ним.
Он грядку самой чистой
Водичкой поливал.
Он грядку, если холод,
Подушкой укрывал.
Он грядку очень прочным
Плетнем огородил.
Он от неё ни ночью,
Ни днем не отходил.
А зернышко лежало в земле
И не росло.
И что ни день, то громче
Смеялось все село.
- Никчемная затея!
Кричали там и тут,
Чудес на свете нету,
К чему напрасный труд!
Но вот однажды ночью
край грядки сам собой
слегка зашевелился
и сразу появился
Росточек голубой.
Он рос и рос, он вровень
С плетнем высоким встал.
А на макушке колос
Вдруг наливаться стал.
А в колосе не зерна
Светились от жары,
а зрели голубые
воздушные шары!
Их сразу расхватала
босая детвора,
И до небес взлетала
и громко хохотала:
- Мы летчики! Ура!
А наш чудак смеялся,
И, голову задрав,
кричал: - Ну вот смотрите!
Я оказался прав!
И в узенькую грядку
вода не зря лилась,
И сказка получилась
И наяву сбылась!

Вадим Бобарико

...
Допустим, они встретятся, допустим, она пригласит его, допустим, она одарит его своей дружбой, — ну и что? Он ничего не сможет ей предложить.. .
Нет, думал он, ей нужны, скажем так, свершения.... Конечно, он прекрасно кудахтает. Слава его звенит по всему Вест-энду. ..Однако умение это скорее помешает здесь, чем поможет. Такие девушки гнушаются этим родом искусства. Арчибальд покраснел при одной только мысли, что кто-нибудь откроет ей постыдную тайну. Когда их знакомили на скачках, Аврелия спросила: — Говорят, вы прекрасно изображаете курицу? А он вскричал: — Какая ложь! Нет, какая бесстыдная ложь! Они за это ответят! Казалось бы, просто и смело, но убедительно ли? Поверила ли она?
...Тем не менее она его пригласила. Величаво, презрительно, со второго захода, но пригласила как-нибудь зайти. А он решил показать ей, что под оболочкой лоботряса таятся истинные сокровища.
...
Чужих разговоров не слушают, но, вынужден признаться, молодой человек из рода, прославленного рыцарством, не исчез, а припал к занавеске. Возможность узнать правду из первых рук буквально сковала его.
— Арчи? — задумчиво переспросила Аврелия.... — Ты же мне говорила, — напомнила она, — что встретила свой идеал. Ну тогда, на скачках.
— Я так и думала, — сказала Аврелия. — Он мне очень понравился. Уши такие подвижные… И вообще, все говорят, что он совершеннейший душка — добрый, веселый, глупый. Алджи Уилмондем-Уилмондем клялся, что он изображает курицу так, что этого одного хватит для семейного счастья. — А он изображает? — Нет. Пустые сплетни. Я спросила — он просто взорвался. Подозрительно, да? Потом подозрения оправдались. Сноб и зануда.... — ...Смотрит так это, благоговейно. Наверное, дело в том, что я величественная. Вроде Клеопатры. — Да, нехорошо. — Что уж хорошего! Внешность не выбирают. Ладно, я выгляжу так, словно мечтаю о каком-нибудь шибзике, но это неправда! Мне нужен хороший спортивный парень, который обхватит меня и взревет: «Ну ты даешь, старушка! » Разыграть умеет, подстроить чего-нибудь… — И Аврелия снова вздохнула.
...
Арчибальд встал и постоял в нерешительности. Потом снизошло вдохновение. Он знал, что ему делать. Да, друзья мои, в этот высший миг своей жизни, когда судьба его, можно сказать, висела на волоске, Арчибальд Маллинер начал свой неподражаемый номер «Курица и яйцо» . Подражание это отличали свобода и особое тепло. ..Так и слышишь: — Вылитое яйцо… И на ощупь гладкое такое… Да это яйцо и есть! Сомнения позади, звук набирает силу. Он крепнет, взмывает вверх, переходит в радостную песнь, в «куд-куд-кудах» такой силы, что многие отирают слезы. Обычно, завершения ради, племянник мой обегал комнату, хлопая полами пиджака, и прыгал на диван или на кресло, где застывал, расставив руки под прямым углом, кудахтая до посинения. Много раз проделывал он это в «Трутнях» , чтобы развлечь друзей, но никогда еще с таким пылом, с таким неподражаемым блеском. Скромный, как все Маллинеры, он поневоле ощущал, что превзошел самого себя. Художник узнает свой звездный час. Музой его была любовь и так его вдохновила, что обегал комнату не один раз, а все три. После этого он взглянул в окно и увидел прекраснейший на свете лик. Аврелия смотрела на него, как смотрит первый ряд на Крейслера, когда он, опустив скрипку, отирает рукой лоб. Такое выражение обычно называют «благоговейным» . Они долго молчали, потом она сказала: — А можно еще? Арчибальд выступил на «бис» . Он воплотил курицу четыре раза и, как признавался мне позже, был готов на пятый, но вместо этого, легко спрыгнув с кресла, направился к ней. — Старушка, — сказал он ясно и твердо, — ну ты даешь! Аврелия таяла в его объятиях, подняв к нему дивное лицо....
Допустим, они встретятся, допустим, она пригласит его, допустим, она одарит его своей дружбой, — ну и что? Он ничего не сможет ей предложить.. .
Нет, думал он, ей нужны, скажем так, свершения.... Конечно, он прекрасно кудахтает. Слава его звенит по всему Вест-энду. ..Однако умение это скорее помешает здесь, чем поможет. Такие девушки гнушаются этим родом искусства. Арчибальд покраснел при одной только мысли, что кто-нибудь откроет ей постыдную тайну. Когда их знакомили на скачках, Аврелия спросила: — Говорят, вы прекрасно изображаете курицу? А он вскричал: — Какая ложь! Нет, какая бесстыдная ложь! Они за это ответят! Казалось бы, просто и смело, но убедительно ли? Поверила ли она?
...Тем не менее она его пригласила. Величаво, презрительно, со второго захода, но пригласила как-нибудь зайти. А он решил показать ей, что под оболочкой лоботряса таятся истинные сокровища.
...
Чужих разговоров не слушают, но, вынужден признаться, молодой человек из рода, прославленного рыцарством, не исчез, а припал к занавеске. Возможность узнать правду из первых рук буквально сковала его.
— Арчи? — задумчиво переспросила Аврелия.... — Ты же мне говорила, — напомнила она, — что встретила свой идеал. Ну тогда, на скачках.
— Я так и думала, — сказала Аврелия. — Он мне очень понравился. Уши такие подвижные… И вообще, все говорят, что он совершеннейший душка — добрый, веселый, глупый. Алджи Уилмондем-Уилмондем клялся, что он изображает курицу так, что этого одного хватит для семейного счастья. — А он изображает? — Нет. Пустые сплетни. Я спросила — он просто взорвался. Подозрительно, да? Потом подозрения оправдались. Сноб и зануда.... — ...Смотрит так это, благоговейно. Наверное, дело в том, что я величественная. Вроде Клеопатры. — Да, нехорошо. — Что уж хорошего! Внешность не выбирают. Ладно, я выгляжу так, словно мечтаю о каком-нибудь шибзике, но это неправда! Мне нужен хороший спортивный парень, который обхватит меня и взревет: «Ну ты даешь, старушка! » Разыграть умеет, подстроить чего-нибудь… — И Аврелия снова вздохнула.
...
Арчибальд встал и постоял в нерешительности. Потом снизошло вдохновение. Он знал, что ему делать. Да, друзья мои, в этот высший миг своей жизни, когда судьба его, можно сказать, висела на волоске, Арчибальд Маллинер начал свой неподражаемый номер «Курица и яйцо» . Подражание это отличали свобода и особое тепло. ..Так и слышишь: — Вылитое яйцо… И на ощупь гладкое такое… Да это яйцо и есть! Сомнения позади, звук набирает силу. Он крепнет, взмывает вверх, переходит в радостную песнь, в «куд-куд-кудах» такой силы, что многие отирают слезы. Обычно, завершения ради, племянник мой обегал комнату, хлопая полами пиджака, и прыгал на диван или на кресло, где застывал, расставив руки под прямым углом, кудахтая до посинения. Много раз проделывал он это в «Трутнях» , чтобы развлечь друзей, но никогда еще с таким пылом, с таким неподражаемым блеском. Скромный, как все Маллинеры, он поневоле ощущал, что превзошел самого себя. Художник узнает свой звездный час. Музой его была любовь и так его вдохновила, что обегал комнату не один раз, а все три. После этого он взглянул в окно и увидел прекраснейший на свете лик. Аврелия смотрела на него, как смотрит первый ряд на Крейслера, когда он, опустив скрипку, отирает рукой лоб. Такое выражение обычно называют «благоговейным» . Они долго молчали, потом она сказала: — А можно еще? Арчибальд выступил на «бис» . Он воплотил курицу четыре раза и, как признавался мне позже, был готов на пятый, но вместо этого, легко спрыгнув с кресла, направился к ней. — Старушка, — сказал он ясно и твердо, — ну ты даешь! Аврелия таяла в его объятиях, подняв к нему дивное лицо....
Даша Сычёва
.Перевод Н. Трауберг. Собственно, Практически, весь Вудхауз-это подходящие истории. Но ничего не помещается. Такая нарезка, жалко.
М. Булгаков "Бег"
Антуан. Женераль Чарнота.
Корзухин. Гм. . .Русский день. Ну, проси, проси.
Антуан уходит.
Входит Чарнота.
Он в черкеске, но без серебряного пояса и без кинжала и в кальсонах лимонного цвета. Выражение лица показывает, что Чарноте терять нечего. Развязен.
--------------------------------------------------
Чарнота. Ну, знаешь, Парамон, грешный я человек, нарочно бы к большевикам записался, только чтоб тебя расстрелять. Расстрелял бы и мгновенно выписался бы обратно. Постой, зачем это карты у тебя? Ты играешь?
Корзухин. Не вижу ничего удивительного в этом. Играю, и очень люблю.
Чарнота. Ты играешь! В какую же игру ты играешь?
Корзухин. Представь, в девятку, и очень люблю.
Чарнота. Так сыграем со мной.
Корзухин. Я с удовольствием бы, но, видите ли, я люблю играть только на наличные.
Голубков. Ты перестанешь унижаться, Григорий, или нет? Пойдем!
Чарнота. Никакого унижения нет в этом. (Шепотом. ) Тебе что сказано? В крайнем случае? Крайнее этого случая не будет. Давай хлудовский медальон!
Голубков. На, пожалуйста, мне все равно теперь. И я ухожу.
Чарнота. Нет, уж мы выйдем вместе. Я тебя с такой физиономией не отпущу. Ты еще в Сену нырнешь. (Протягивает медальон Корзухину. ) Сколько?
Корзухин. Гм. . .приличная вещь. . .Ну что же, десять долларов.
Чарнота. Однако, Парамон! Эта вещь стоит гораздо больше, но ты, по-видимому, в этом не разбираешься. Ну что же, пошло! (Вручает медальон Корзухину, тот дает ему десять долларов. Садится к карточному столу, откатывает рукава черкески, взламывает колоду. ) Как раба твоего зовут?
------------------------------
Люська.
Антуан, уйдите к дьяволу! В каком виде вы торчите передо мной? Антуан скрывается. Господа! Деньги принадлежат вам, и никаких недоразумений не будет. (Корзухину. ) Иди, мой мальчик, усни, усни. У тебя под глазами тени.
Корзухин. Уволю этого дурака Антуана! Не пускать ко мне больше русских в дом! (Всхлипнув, уходит. )
Люська. Ну-с, была очень рада повидать соотечественников и жалею, что больше никогда не придется встретиться. (Шепотом. ) Выиграли - и уносите ноги! (Громко. ) Антуан! Антуан выглядывает в дверь. Господа покидают нас, выпустите их.
Чарнота. О ревуар, [Au revoir - до свиданья (фр. ) ] мадемуазель. Люська. Адье! [Adieu! - Прощайте! (фр. ) ]
Чарнота и Голубков уходят.
Слава тебе господи, унесло их! Боже мой! Когда же я, наконец, отдохну! В пустынной улице послышались шаги. (Воровски оглянувшись, подбегает к окну, открывает его, тихонько кричит) . Прощайте! Голубков, береги Серафиму! Чарнота! Купи себе штаны!
Антуан. Женераль Чарнота.
Корзухин. Гм. . .Русский день. Ну, проси, проси.
Антуан уходит.
Входит Чарнота.
Он в черкеске, но без серебряного пояса и без кинжала и в кальсонах лимонного цвета. Выражение лица показывает, что Чарноте терять нечего. Развязен.
--------------------------------------------------
Чарнота. Ну, знаешь, Парамон, грешный я человек, нарочно бы к большевикам записался, только чтоб тебя расстрелять. Расстрелял бы и мгновенно выписался бы обратно. Постой, зачем это карты у тебя? Ты играешь?
Корзухин. Не вижу ничего удивительного в этом. Играю, и очень люблю.
Чарнота. Ты играешь! В какую же игру ты играешь?
Корзухин. Представь, в девятку, и очень люблю.
Чарнота. Так сыграем со мной.
Корзухин. Я с удовольствием бы, но, видите ли, я люблю играть только на наличные.
Голубков. Ты перестанешь унижаться, Григорий, или нет? Пойдем!
Чарнота. Никакого унижения нет в этом. (Шепотом. ) Тебе что сказано? В крайнем случае? Крайнее этого случая не будет. Давай хлудовский медальон!
Голубков. На, пожалуйста, мне все равно теперь. И я ухожу.
Чарнота. Нет, уж мы выйдем вместе. Я тебя с такой физиономией не отпущу. Ты еще в Сену нырнешь. (Протягивает медальон Корзухину. ) Сколько?
Корзухин. Гм. . .приличная вещь. . .Ну что же, десять долларов.
Чарнота. Однако, Парамон! Эта вещь стоит гораздо больше, но ты, по-видимому, в этом не разбираешься. Ну что же, пошло! (Вручает медальон Корзухину, тот дает ему десять долларов. Садится к карточному столу, откатывает рукава черкески, взламывает колоду. ) Как раба твоего зовут?
------------------------------
Люська.
Антуан, уйдите к дьяволу! В каком виде вы торчите передо мной? Антуан скрывается. Господа! Деньги принадлежат вам, и никаких недоразумений не будет. (Корзухину. ) Иди, мой мальчик, усни, усни. У тебя под глазами тени.
Корзухин. Уволю этого дурака Антуана! Не пускать ко мне больше русских в дом! (Всхлипнув, уходит. )
Люська. Ну-с, была очень рада повидать соотечественников и жалею, что больше никогда не придется встретиться. (Шепотом. ) Выиграли - и уносите ноги! (Громко. ) Антуан! Антуан выглядывает в дверь. Господа покидают нас, выпустите их.
Чарнота. О ревуар, [Au revoir - до свиданья (фр. ) ] мадемуазель. Люська. Адье! [Adieu! - Прощайте! (фр. ) ]
Чарнота и Голубков уходят.
Слава тебе господи, унесло их! Боже мой! Когда же я, наконец, отдохну! В пустынной улице послышались шаги. (Воровски оглянувшись, подбегает к окну, открывает его, тихонько кричит) . Прощайте! Голубков, береги Серафиму! Чарнота! Купи себе штаны!
...Утром в школу пришёл Геннадий Семёнович проверить, всё ли в порядке, всё ли готово к спектаклю: синее полотнище - небо, зелёное - бульвар, дома, столбы с фонарями.. . Открыл сундук с костюмами и тут обнаружил, что кто-то брал из сундука шкуру тигра, потому что она лежала грязная и пыльная. Геннадий Семёнович осмотрел её, почистил и снова убрал на место. А в классе произошло утром нечто странное. Не успели ребята обменяться впечатлениями по поводу приключения с тигром, как отстающий Барышев нашёл у себя в парте штаны. Не брата, а свои собственные. Нелька Мунц - пачку сахара, которую купила вчера в кондитерской. Вовка, по кличке Козерог, вытащил из парты кепку, которую он, с его личных слов, затолкал тигру глубоко в пасть.
Ребята растерянно смотрели друг на друга. Не началась ли пьеса?
В классе кто-то тихо зарычал.
Ребята вздрогнули и все разом взглянули на Васю. Так это он бегал по городу тигром?. . И совсем настоящим?. . Все поверили, весь город! Барышев даже штаны ему отдал. Ну и Филёнкин! Значит, настоящий артист! И трагик настоящий. И комик настоящий. ..(М. Коршунов "Караул! Тигры! ")
Ребята растерянно смотрели друг на друга. Не началась ли пьеса?
В классе кто-то тихо зарычал.
Ребята вздрогнули и все разом взглянули на Васю. Так это он бегал по городу тигром?. . И совсем настоящим?. . Все поверили, весь город! Барышев даже штаны ему отдал. Ну и Филёнкин! Значит, настоящий артист! И трагик настоящий. И комик настоящий. ..(М. Коршунов "Караул! Тигры! ")
В восемь часов пять минут вечера, приблизительно через сутки после прибытия наших путешественников в Лондон, Паспарту было поручено его господином уведомить преподобного Сэмюэля Уильсона о некоем браке, который должен был совершиться на следующий день.
Паспарту с восторгом отправился выполнять это поручение. Он быстро зашагал к дому преподобного Сэмюэля Уильсона, но не застал его. Разумеется, Паспарту остался подождать его и прождал добрых минут двадцать.
Словом, в восемь часов тридцать пять минут он вышел из дома преподобного отца. Но в каком виде! Растрёпанный, без шляпы, он бежал, бежал так, как ещё ни один человек не бежал по улице: он мчался по тротуару, словно смерч, опрокидывая по пути прохожих.
Через три минуты он был уже дома на Сэвиль-роу и, задыхаясь, ворвался в комнату мистера Фогга.
Он не мог вымолвить ни слова.
— Что случилось? — спросил мистер Фогг.
— Сударь… — пробормотал Паспарту, — брак… невозможен…
— Невозможен?
— Да… завтра невозможен.
— Почему?
— Потому что завтра… воскресенье.
— Понедельник, — возразил мистер Фогг.
— Нет… сегодня… суббота…
— Суббота? Быть не может!
— Да, да, да! — закричал Паспарту. — Вы ошиблись на день! Мы приехали на двадцать четыре часа раньше… Но теперь остаётся только десять минут! …
Паспарту схватил своего господина за воротник и с силой потащил за собой.
Не успев ничего сообразить, Филеас Фогг, увлекаемый своим слугою, очутился на улице, вскочил в кэб, обещал сто фунтов кучеру и, раздавив по дороге двух собак и зацепив пять карет, прибыл в Реформ-клуб.
Стенные часы показывали восемь часов сорок пять минут, когда он появился в большом салоне…
Филеас Фогг совершил путешествие вокруг света в восемьдесят дней!
Филеас Фогг выиграл пари в двадцать тысяч фунтов стерлингов!…
Паспарту с восторгом отправился выполнять это поручение. Он быстро зашагал к дому преподобного Сэмюэля Уильсона, но не застал его. Разумеется, Паспарту остался подождать его и прождал добрых минут двадцать.
Словом, в восемь часов тридцать пять минут он вышел из дома преподобного отца. Но в каком виде! Растрёпанный, без шляпы, он бежал, бежал так, как ещё ни один человек не бежал по улице: он мчался по тротуару, словно смерч, опрокидывая по пути прохожих.
Через три минуты он был уже дома на Сэвиль-роу и, задыхаясь, ворвался в комнату мистера Фогга.
Он не мог вымолвить ни слова.
— Что случилось? — спросил мистер Фогг.
— Сударь… — пробормотал Паспарту, — брак… невозможен…
— Невозможен?
— Да… завтра невозможен.
— Почему?
— Потому что завтра… воскресенье.
— Понедельник, — возразил мистер Фогг.
— Нет… сегодня… суббота…
— Суббота? Быть не может!
— Да, да, да! — закричал Паспарту. — Вы ошиблись на день! Мы приехали на двадцать четыре часа раньше… Но теперь остаётся только десять минут! …
Паспарту схватил своего господина за воротник и с силой потащил за собой.
Не успев ничего сообразить, Филеас Фогг, увлекаемый своим слугою, очутился на улице, вскочил в кэб, обещал сто фунтов кучеру и, раздавив по дороге двух собак и зацепив пять карет, прибыл в Реформ-клуб.
Стенные часы показывали восемь часов сорок пять минут, когда он появился в большом салоне…
Филеас Фогг совершил путешествие вокруг света в восемьдесят дней!
Филеас Фогг выиграл пари в двадцать тысяч фунтов стерлингов!…
«Оказывается, владыки мира сего тоже способны проливать слезы.
Очевидно, сказывается накопившаяся усталость. Я открыл шкаф, чтобы достать
чистую рубашку, и неожиданно громко разрыдался, просто так, сам не знаю почему. Через несколько минут я успокоился, глубоко вздохнул и все снова стало
нормальным. На моем автоответчике мигает цифра 41, это сегодняшний урожай
звонков. Я прослушиваю сообщения на тот случай, если Шарлотта решила за хорошее поведение смягчить мне наказание. Но на пленке ее голоса нет.
Как всегда вечером по четвергам не знаю, чем заняться. Мне не хочется
оставаться дома, но и не хочется видеть людей, которые будут говорить со мной о «Саге» . Наша контора – единственное место в мире, где после работы никто не говорит о сериале. Но сегодня, в чудный весенний вечер, мне хочется побродить одному по опустевшим улицам. Прохожу мимо касс Лувра и присаживаюсь у пирамиды. Вдали уже закрывают вход в Тюильри. Иду дальше вдоль Сены. В нескольких шагах от Нового моста четверо бродяг расположились перед витриной большого магазина. Я замедляю шаг, проходя мимо них. По одному огромному телевизору демонстрируют художественный фильм, по другому – документальный, но все взгляды прикованы к тем светящимся экранам, где снуют немые персонажи «Саги» . Парни отпускают непристойные шуточки, потягивая дешевое красное вино. На улицах очень мало автомобилей. Не могу поверить, что отчасти это из-за меня.
Сам не заметив как, оказываюсь на левом берегу Сены. Площадь Одеон
словно вымерла. Только билетерши из кинотеатров прохлаждаются у рекламных
щитов.
Кафе на бульваре Сен-Жермен полно людей. Захожу, чтобы выпить пива.
Официант откупоривает бутылку, не сводя взгляда с экрана, и ставит ее на
стойку, не глядя на меня…
Сидя в одиночестве в какой-то богемной квартире, Фердинанд пишет письмо
любимой женщине. Голос за кадром. «Я не знаю, где ты, и поэтому вижу тебя повсюду. В метро, в которое сажусь, за дверями, которые распахиваю, на улицах, по которым хожу. Если бы ты знала, как это жестоко – видеть, как разветвляется улица и бояться выбрать не ту. Когда я звоню одной из твоих подруг, то уверен, что она лжет, что ты знаками ей показываешь, чтобы она не проговорилась. Когда я звоню какому-нибудь приятелю, то представляю, что ты в его постели, в нескольких метрах от телефона. Иногда я боюсь, что тебе плохо, но чаще всего боюсь, что тебе хорошо. С тех пор, как ты исчезла, я каждый день, прожитый без тебя, отмечаю на стене своей комнаты палочкой, и сейчас написал: ОТСУТСТВИЕ НЕХВАТКА НЕДОСТАЧА ЛИШЕНИЕ ОШИБКА ЗАБВЕНИЕ УПУЩЕНИЕ ПРОБЕЛ УДАЛЕНИЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ПРОПАЖА ДЕФИЦИТ. У меня осталось два или три синонима, чтобы продержаться еще несколько недель. Мне бы хотелось просто узнать, где ты, Шарлотта. Я так люблю тебя» .
– А кто она? – Говорят тебе, его подружка. – Подлей-ка нам немного «Кот-дю-рона» , Рене. – А с тобой такого не случалось? – Как же, было. – Чего тогда спрашиваешь…
Иду пешком до Монмартра. Пытаюсь убедить себя, что это такой же вечер, как и остальные, даже если по пути к авеню де Турвиль я слышу обрывки разговоров, знакомые имена и слова, вышедшие из-под моего пера» .
Источник: Четыре безработных сценариста подрядились работать на
французский телеканал, которому срочно потребовался недорогой отечественный сериал. Писать можно все, что угодно, фильм покажут глубокой ночью и смотреть это все равно никто не будет. Никаких натурных съемок, минимум декораций и не более шести персонажей на серию. Так начинается знаменитый роман-бестселлер французского писателя Тонино Бенаквисты «Сага» . Они стараются изо всех сил, но даже в бредовом сне им не могло привидеться, что их сериал «Сага» побьет все рекорды популярности, а у героев возникнут совсем другие проблемы...
Очевидно, сказывается накопившаяся усталость. Я открыл шкаф, чтобы достать
чистую рубашку, и неожиданно громко разрыдался, просто так, сам не знаю почему. Через несколько минут я успокоился, глубоко вздохнул и все снова стало
нормальным. На моем автоответчике мигает цифра 41, это сегодняшний урожай
звонков. Я прослушиваю сообщения на тот случай, если Шарлотта решила за хорошее поведение смягчить мне наказание. Но на пленке ее голоса нет.
Как всегда вечером по четвергам не знаю, чем заняться. Мне не хочется
оставаться дома, но и не хочется видеть людей, которые будут говорить со мной о «Саге» . Наша контора – единственное место в мире, где после работы никто не говорит о сериале. Но сегодня, в чудный весенний вечер, мне хочется побродить одному по опустевшим улицам. Прохожу мимо касс Лувра и присаживаюсь у пирамиды. Вдали уже закрывают вход в Тюильри. Иду дальше вдоль Сены. В нескольких шагах от Нового моста четверо бродяг расположились перед витриной большого магазина. Я замедляю шаг, проходя мимо них. По одному огромному телевизору демонстрируют художественный фильм, по другому – документальный, но все взгляды прикованы к тем светящимся экранам, где снуют немые персонажи «Саги» . Парни отпускают непристойные шуточки, потягивая дешевое красное вино. На улицах очень мало автомобилей. Не могу поверить, что отчасти это из-за меня.
Сам не заметив как, оказываюсь на левом берегу Сены. Площадь Одеон
словно вымерла. Только билетерши из кинотеатров прохлаждаются у рекламных
щитов.
Кафе на бульваре Сен-Жермен полно людей. Захожу, чтобы выпить пива.
Официант откупоривает бутылку, не сводя взгляда с экрана, и ставит ее на
стойку, не глядя на меня…
Сидя в одиночестве в какой-то богемной квартире, Фердинанд пишет письмо
любимой женщине. Голос за кадром. «Я не знаю, где ты, и поэтому вижу тебя повсюду. В метро, в которое сажусь, за дверями, которые распахиваю, на улицах, по которым хожу. Если бы ты знала, как это жестоко – видеть, как разветвляется улица и бояться выбрать не ту. Когда я звоню одной из твоих подруг, то уверен, что она лжет, что ты знаками ей показываешь, чтобы она не проговорилась. Когда я звоню какому-нибудь приятелю, то представляю, что ты в его постели, в нескольких метрах от телефона. Иногда я боюсь, что тебе плохо, но чаще всего боюсь, что тебе хорошо. С тех пор, как ты исчезла, я каждый день, прожитый без тебя, отмечаю на стене своей комнаты палочкой, и сейчас написал: ОТСУТСТВИЕ НЕХВАТКА НЕДОСТАЧА ЛИШЕНИЕ ОШИБКА ЗАБВЕНИЕ УПУЩЕНИЕ ПРОБЕЛ УДАЛЕНИЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ПРОПАЖА ДЕФИЦИТ. У меня осталось два или три синонима, чтобы продержаться еще несколько недель. Мне бы хотелось просто узнать, где ты, Шарлотта. Я так люблю тебя» .
– А кто она? – Говорят тебе, его подружка. – Подлей-ка нам немного «Кот-дю-рона» , Рене. – А с тобой такого не случалось? – Как же, было. – Чего тогда спрашиваешь…
Иду пешком до Монмартра. Пытаюсь убедить себя, что это такой же вечер, как и остальные, даже если по пути к авеню де Турвиль я слышу обрывки разговоров, знакомые имена и слова, вышедшие из-под моего пера» .
Источник: Четыре безработных сценариста подрядились работать на
французский телеканал, которому срочно потребовался недорогой отечественный сериал. Писать можно все, что угодно, фильм покажут глубокой ночью и смотреть это все равно никто не будет. Никаких натурных съемок, минимум декораций и не более шести персонажей на серию. Так начинается знаменитый роман-бестселлер французского писателя Тонино Бенаквисты «Сага» . Они стараются изо всех сил, но даже в бредовом сне им не могло привидеться, что их сериал «Сага» побьет все рекорды популярности, а у героев возникнут совсем другие проблемы...