Портрет Печорина с его же слов! Произведение-Герой Нашего Времени!

"... Думая о близкой и возможной смерти, я думаю об одном себе:
иные не делают и этого.
Друзья, которые завтра меня забудут или, хуже, возведут
на мой счет бог знает какие небылицы;
женщины, которые, обнимая другого, будут смеяться надо мною,
чтоб не возбудить в нем ревности к усопшему, - бог с ними!
Из жизненной бури я вынес только несколько идей -
и ни одного чувства.
Я давно уж живу не сердцем, а головою.
Я взвешиваю, разбираю свои собственные страсти и поступки
с строгим любопытством, но без участия.
Во мне два человека: один живет в полном смысле этого слова,
другой мыслит и судит его; первый, быть может,
через час простится с вами и миром навеки, а второй... второй?"

И, может быть, я завтра умру! … и не останется на земле
ни одного существа, которое поняло бы меня совершенно.

Нет в мире человека, над которым прошедшее
приобретало бы такую власть, как надо мною.
Всякое напоминание о минувшей печали или радости
болезненно ударяет в мою душу и извлекает из нее все
те же звуки, я глупо создан: ничего не забываю, ничего.

Я глупо создан: я ничего не забываю.

После всего этого как бы, кажется, не сделаться фаталистом?
Но кто знает наверное, убежден ли он в чем или нет?..
и как часто мы принимаем за убеждение обман чувств или
промах рассудка! …

Я люблю сомневаться во всем: это расположение ума
не мешает решительности характера — напротив,
что до меня касается, то я всегда смелее иду вперед,
когда не знаю, что меня ожидает.
Ведь хуже смерти ничего не случится — а смерти не минуешь!

Все читали на моем лице признаки дурных свойств,
которых не было; но их предполагали — и они родились.
Я был скромен — меня обвиняли в лукавстве:
я стал скрытен.
Я глубоко чувствовал добро и зло; никто меня не ласкал,
все оскорбляли: я стал злопамятен;
я был угрюм, — другие дети веселы и болтливы;
я чувствовал себя выше их, — меня ставили ниже.
Я сделался завистлив.
Я был готов любить весь мир, — меня никто не понял:
и я выучился ненавидеть.
Моя бес¬цветная молодость протекала в борьбе с собой
и светом; лучшие мои чувства, боясь насмешки,
я хоронил в глубине сердца: они там и умерли.
Я говорил правду — мне не верили: я начал обманывать;
узнав хорошо свет и пружины общества,
я стал искусен в науке жизни и видел, как другие без
искусства счастливы, пользуясь даром теми выгодами,
которых я так неутомимо добивался.
И тогда в груди моей родилось отчаяние — не то отчаяние,
которое лечат дулом пистолета, но холодное,
бессильное отчаяние, при¬крытое любезностью и
добродушной улыбкой.
Я сделался нравственным калекой:
одна половина души моей не существовала, она высохла,
испарилась, умерла, я ее отрезал и бросил, —
тогда как другая шевелилась и жила к услугам каждого,
и этого никто не заметил, потому что никто не знал
о существовании погибшей ее половины...
Источник: Григорий Печорин "Герой нашего времени"

Обращайтесь в категорию Домашние задания.