«Позовите Есенина». Кого из великих поэтов Вы хотели бы увидеть сейчас?

1 Мечта.

В темной роще на зеленых елях
Золотятся листья вялых ив.
Выхожу я на высокий берег,
Где покойно плещется залив.
Две луны, рога свои качая,
Замутили желтым дымом зыбь.
Гладь озер с травой не различая,
Тихо плачет на болоте выпь.
В этом голосе обкошенного луга
Слышу я знакомый сердцу зов.
Ты зовешь меня, моя подруга,
Погрустить у сонных берегов.
Много лет я не был здесь и много
Встреч веселых видел и разлук,
Но всегда хранил в себе я строго
Нежный сгиб твоих туманных рук.

2

Тихий отрок, чувствующий кротко,
Голубей целующий в уста, -
Тонкий стан с медлительной походкой
Я любил в тебе, моя мечта.
Я бродил по городам и селам,
Я искал тебя, где ты живешь,
И со смехом, резвым и веселым,
Часто ты меня манила в рожь.
За оградой монастырской кроясь,
Я вошел однажды в белый храм:
Синею водою солнце моясь,
Свой орарь мне кинуло к ногам.
Я стоял, как инок, в блеске алом,
Вдруг сдавила горло тишина...
Ты вошла под черным покрывалом
И, поникнув, стала у окна.

3

С паперти под колокол гудящий
Ты сходила в благовонье свеч.
И не мог я, ласково дрожащий,
Не коснуться рук твоих и плеч.
Я хотел сказать тебе так много,
Что томило душу с ранних пор,
Но дымилась тихая дорога
В незакатном полыме озер.
Ты взглянула тихо на долины,
Где в траве ползла кудряво мгла...
И упали редкие седины
С твоего увядшего чела...
Чуть бледнели складки от одежды,
И, казалось, в русле темных вод, -
Уходя, жевал мои надежды
Твой беззубый, шамкающий рот.

4

Но недолго душу холод мучил.
Как крыло, прильнув к ее ногам,
Новый короб чувства я навьючил
И пошел по новым берегам.
Безо шва стянулась в сердце рана,
Страсть погасла, и любовь прошла.
Но опять пришла ты из тумана
И была красива и светла.
Ты шепнула, заслонясь рукою:
"Посмотри же, как я молода.
Это жизнь тебя пугала мною,
Я же вся как воздух и вода".
В голосах обкошенного луга
Слышу я знакомый сердцу зов.
Ты зовешь меня, моя подруга,
Погрустить у сонных берегов.

<1916>

Шекспира.

покойники должны оставаться в своих гробах... тем более, что современная жизнь привела бы их в шок... но было бы интересно посмотреть на выражение лица Маяковского... и дать возможность еще пожить и пописАть Лермонтову и Гумилеву...

Бродского.

Александра Сергеевича Пушкина и его жену Наталью Николаевну.

Борис Рыжий - солнечный человек!
И пусть в его гениальных стихах - осень, одиночество, смерть, он оправдывал жизнь!

Не покидай меня, когда
горит полночная звезда,
когда на улице и в доме
всё хорошо, как никогда.

Ни для чего и ни зачем,
а просто так и между тем
оставь меня, когда мне больно,
уйди, оставь меня совсем.

Пусть опустеют небеса.
Пусть станут чёрными леса.
пусть перед сном предельно страшно
мне будет закрывать глаза.

Пусть ангел смерти, как в кино,
то яду подольёт в вино,
то жизнь мою перетасует
и крести бросит на сукно.

А ты останься в стороне -
белей черемухой в окне
и, не дотягиваясь, смейся,
протягивая руку мне.
***
Когда идёшь вдоль чёрного канала
куда угодно, мнится: жизни мало,
чтоб до конца печального дойти.
Твой город спит. Ни с кем не по пути.
Так тихо спит, что кажется, возможно
любое счастье. Надо осторожно
шагать, чтоб никого не разбудить.
О, господи, как спящих не простить!
Как хочется на эти вот ступени
сесть и уснуть, обняв свои колени.
Как страшно думать в нежный этот час:
какая боль ещё разбудит нас...

С ними, не зная фальши,
Мы свою жизнь прошли.
Вот они чуть подальше,
Вот уж они вдали.
В будущем неуместны
В небе они парят,
Будто ушли оркестры
И завершен парад. ..

С теми, в чьих стихах так волшебно звучит тема Петербурга, мистика белых ночей ---Пушкиным... Цветаевой... Ахматовой... Блоком... Это старое стихотворение, но оно созвучно тому, что я хотел сказать.

Застывшие в безвременье своём,
как звезды, замороженные в лед,
ОНИ глядят на нас издалека...
ТАМ имена — лишь горсти звонких нот...
Мелодии же — ЗДЕСЬ… они ЗВУЧАТ...
Кастальскою волной в сердца стремятся...
Мелодией стихов так полон САД...
Фонтанка… кони Клодта… блеск акаций...
В крылатке ГЕНИЙ над Дворцовою летит...
а с ним, дыша туманною прохладой,
Марина, с черным перстнем на руке...
с душой, истерзанной семью кругами ада..
В вуалях сумрачных, со взором отрешенным,
скользит меж ними Анна… а за ней,
чуть улыбаясь, с головой склонённой,
и Александр и сонм его ТЕНЕЙ...
На миг, единый миг растаял лёд...
и Время повернувши вспять, лицом
к НИМ обратилось… чтоб отдать на откуп
сердца… и город… белой ночи звон...

Мне не обязательно их видеть. Если я позову, любой из них откликнется на мой зов. Более того, все, кто мне дорог, "в очах души моей, Горацио".

Владимир Соколов

Спасибо, музыка, за то,
Что ты меня не оставляешь,
Что ты лица не закрываешь,
Себя не прячешь ни за что.

Спасибо, музыка, за то,
Что ты единственное чудо,
Что ты душа, а не причуда,
Что для кого-то ты ничто.

Спасибо, музыка, за то,
Чего и умным не подделать,
За то спасибо, что никто,
Не знает, что с тобой поделать.

1960

Игорь Волгин

Отец уже три года не вставал.
Родня, как это водится, слиняла.
И мать, влачась, как на лесоповал,
ему с усильем памперсы меняла.
Им было девяносто. Три войны.
Бог миловал отсиживать на нарах.
Путевка в Крым. Агония страны.
Бред перестройки. Дача в Катуарах.
И мать пряла так долго эту нить
лишь для того, чтоб не сказаться стервой —
чтобы самой отца похоронить.
Но вышло так — ее призвали первой.
И, уходя в тот несказанный край,
где нет ни льгот, ни времени, ни правил,
она шепнула: "Леня, догоняй!" —
и ждать себя отец мой не заставил.
Они ушли в две тысячи втором.
А я живу. И ничего такого.
И мир не рухнул. И не грянул гром —
лишь Сколковом назвали Востряково.

Никого.
Если я их увижу, то в моей жизни абсолютно ничего не изменится.

Может он и не столь велик, но так не хватает его тихого голоса, его разговора в песне...

Батальное полотно

Сумерки. Природа. Флейты голос нервный. Позднее катанье.
На передней лошади едет император в голубом кафтане.
Белая кобыла с карими глазами, с челкой вороною.
Красная попона. Крылья за спиною, как перед войною.

Вслед за императором едут генералы, генералы свиты,
славою увиты, шрамами покрыты, только не убиты.
Следом - дуэлянты, флигель-адъютанты. Блещут эполеты.
Все они красавцы, все они таланты, все они поэты.

Все слабее звуки прежних клавесинов, голоса былые.
Только топот мерный, флейты голос нервный да надежды злые.
Все слабее запах очага и дыма, молока и хлеба.
Где-то под ногами и над головами -- лишь земля и небо.

Сумерки погасли. Флейта вдруг умолкла. Потускнели краски.
Медленно и чинно входят в ночь, как в море, кивера и каски.
Не видать, кто главный, кто - слуга, кто - барин, из дворца ль, из хаты,
все они солдаты, вечностью богаты, бедны ли, богаты.

Будат Окуджава