Седьмой вал, а не девятый, встречается у Льва Николаевича Толстого в его
романе-эпопее "Война и мир".
Молодой литературный критик Корней Чуковский в 1909 году собрал в одну
заметку ляпы русских писателей. Среди прочего — «седьмой вал» Толстого.
Но это вряд ли можно считать ошибкой.
В XIX веке в мире были приблизительно равно распространены морские
легенды про седьмую и девятую волны. В России утвердилась версия про
вал девятый. Во многом, конечно благодаря знаменитой картине Ивана
Айвазовского (1850). Но и не только: упоминания «девятого вала» встречаются
в сказках Даля (1832), романах Лажечникова (1833, 1835, 1856), «Фрегате
Палладе» Гончарова (1855) и «Некуда» Лескова (1864).
«Война и мир» начала выходить в 1867 году. В третьем томе есть пассаж,
высмеянный Чуковским: «Как последний седьмой вал, разбивающий
корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна».
Можно предположить, что картину Айвазовского Толстой не видел, а, если
и видел, то в памяти она не отложилась. И Лескова с Гончаровым не читал.
Ну или не вчитывался.
Заимствование это скорее всего из каких-то иностранных книг. Выражения
seventh wave и ninth wave в то время конкурировали в английском языке.
В журналах можно встретить seventh wave, а в стихах Роберта Саути и в
«Истории валлийской литературы» — ninth wave. К слову, в «Истории»
говорится, что ninth wave is an expression much used by the Welsh poets.
Во французском тоже есть выражение septième vague, но до конца XX века
оно не встречается. Возможно, это перевод с английского. За последние
полвека в западной массовой культуре однозначно утвердилась именно
волна седьмая. Тут вам и британская рок-группа семидесятых The Seventh
Wave, и альбомы с такими названием у новозеландской певицы (1996),
электронщиков из Англии (2001), хардкор-группы из Квебека (2002).
У Стинга была даже песня Love Is the Seventh Wave (1985).
Так что в английском переводе Толстого (а там seventh wave) все звучит
логично и органично.
