«Вся — дуновение крыла, она вошла в мой стих, танцуя...» Кому посвящены эти строки, кем и по какому поводу они написаны?

Стихи посвящены не "кому", а "чему". Портрету балерины Анны Павловой работы художника Савелия Сорина. А Константин Бальмонт по этому поводу написал стихи, тоже, что характерно, в Париже. Видимо, портрет его привлекал больше оригинала.
Интересно, что здесь вкусы Бальмонта совпали со вкусами рейхсмаршала авиации Германа Геринга (*), который стырил этот портрет. Наверно, себе, для украшения "Карин-Халле", но это неточно. После войны портрет вернули во Францию.
И портретов балерин, и стихов, им посвящённых, довольно много. Взять хоть "Наше Всё", у него в "Онегине" есть кусочек про известную в то время балерину. Это когда "Блистательна, полувоздушна, смычку волшебному послушна, Толпою нимф окружена, Стоит Истомина..."

На картинке - тот портрет, которому Бальмонт это и посвятил. Ему виднее, конечно, но Сорин никогда не был в первых рядах русских живописцев. Зато у Сорина была какая-то секретная хитрая техника "подготовительных листов", когда он приносил уже почти готовый портрет, без одной-двух мелких деталей. Может, с фотографиями работал, кто знает...

(*) - а с Герингом и другими нацистами тепло дружила Астрид наша Линдгрен. Именно с Геринга списан летающий толстый Карлсон. Когда мы говорим "Пустяки, дело житейское" или "Спокойствие, только спокойствие" - мы повторяем любимые фразы Геринга. Бальмонт с ним не пересекался, был уже душевно болен и умер в 1942 году. О смерти Бальмонта почему-то поведал "Парижский вестник" - прогитлеровское издание французских нацистов. В общем, дело тёмное.

Эпиграф
Ю. Визбор

«…Зато, говорю, мы делаем ракеты
И перекрыли Енисей,
А также в области балета,
Мы впереди, говорю, планеты всей,
Мы впереди планеты всей!...»

М. Кузмин
Балет

О царство милое балета,
Тебя любил старик Ватто!
С приветом призрачного лета
Ты нас пленяешь, как ничто.
Болонский доктор, арлекины
И пудры чувственный угар!
Вдали лепечут мандолины
И ропщут рокоты гитар.
Целует руку... «Ах... мне дурно!
Измены мне не пережить!
Где бледная под ивой урна,
Куда мой легкий прах сложить?»
Но желтый занавес колышет
Батман, носок и пируэт.
Красавица уж снова дышит,
Ведь этот мир - балет, балет!
Амур, кого стрелой ужалишь,
Ты сам заметишь то едва,
Здесь Коломбина, ах, одна лишь,
А Арлекинов целых два.
Танцуйте, милые, играйте
Шутливый и любовный сон
И занавес не опускайте,
Пока не гаснет лампион.

И. Бродский
Михаилу Барышникову

Классический балет есть замок красоты,
чьи нежные жильцы от прозы дней суровой
пиликающей ямой оркестровой
отделены. И задраны мосты.
В имперский мягкий плюш мы втискиваем зад,
и, крылышкуя скорописью ляжек,
красавица, с которою не ляжешь,
одним прыжком выпархивает в сад.
Мы видим силы зла в коричневом трико,
и ангела добра в невыразимой пачке.
И в силах пробудить от элизийской спячки
овация Чайковского и Ко.
Классический балет! Искусство лучших дней!
Когда шипел ваш грог, и целовали в обе,
и мчались лихачи, и пелось бобэоби,
и ежели был враг, то он был -- маршал Ней.
В зрачках городовых желтели купола.
В каких рождались, в тех и умирали гнездах.
И если что-нибудь взлетало в воздух,
то был не мост, а Павлова была.
Как славно ввечеру, вдали Всея Руси,
Барышникова зреть. Талант его не стерся!
Усилие ноги и судорога торса
с вращением вкруг собственной оси
рождают тот полет, которого душа
как в девках заждалась, готовая озлиться!
А что насчет того, где выйдет приземлиться, --
земля везде тверда; рекомендую США.
1976

Ю. Энтин

АХ, НОЖКИ, НОЖКИ

Когда на балет я иду,
Билет беру в первом ряду.
Как только начнется балет,
Тихонько пою я куплет:

Ах ножки, ножки, ножки балерин!
Без вас не мог прожить я день один.
Ах если б, если б, если б только мог,
Я жизнь бы всю провел у этих ног, у этих ног!

Домой возвратясь поутру,
Тихонько крадусь по ковру.
Жена не поймет меня, нет,
Она ведь не любит балет.

Ах ножки, ножки, ножки балерин!
Без вас не мог прожить я день один.
Ах если б, если б, если б только мог,
Я жизнь бы всю провел у этих ног, у этих ног!

Я немощен стану и стар,
В душе поутихнет пожар.
Но прежде чем мне помереть,
Я все же приду посмотреть...
На что? На балет? Нет!

На ножки, ножки, ножки балерин!
Без вас прожить не в силах день один.
Я стар, а вы все те же, видит Бог,
Я счастлив умереть у этих ног,
У этих ног, у этих ног.