ПОЭТИЧЕСКАЯ РАЗМИНКА: «В городе этом сказки живут, шалые ветры с собою зовут...» — А как вы продолжили бы эти строчки? +

Пилигримом брожу я по улицам детства,
Всё чужое вокруг, время стёрло следы
Закоулков дворов, мне оставив в наследство
Омут каменных рек и бетона гряды.

Старой булочной нет, где так пахло ванилью,
То восточный фаст-фуд, то Макдоналдс царит,
По фасадам домов всё цветною кадрилью,
Монструозный билборд, нависая, кричит.

Здесь когда-то была на углу голубятня
И царила сирень, гроздьев пышных привет,
Вот и липы уж нет, где разбор по понятиям
Каждый вечер давал доминошник - сосед.

Старый мост ещё жив, всё грустит бедолага,
Что иссохло давно русло древней реки,
Рядом с башней - высоткой, конечно, салага,
Вместо рыбы фильтрует машин косяки.

Будто монстра оскал эти челюсти улиц
С блеском стёкол - зеркал и неоном огней.
Городской лабиринт, тупиками сутулясь,
Без листвы и травы, но с решёткой дверей.

Мрачны арки теней средь плакатов кокетства,
Мегаполис мне чужд, и не враг, и не друг,
Пилигримом брожу я по улицам детства,
Время стёрло следы, всё иное вокруг.

Магадан, Магадан, Магадан!
Давний символ беды и ненастья,
Может быть, не на горе, на счастье
Ты однажды судьбою мне дан?
А. Жигулин.
Серый северный город в снегу
Солнце, остановленное на бегу.
Тихо пегую лошадь веду под узды,
А кругом - мертвецы, мертвецы, мертвецы.
В. Шаламов

Где-то есть город тихий, как сон.
Пылью текучей по грудь занесен.
В медленной речке вода как стекло,
Где-то есть город в котором тепло.
Наше далёкое детство там прошло.
Р. Рождественский
-----
Куда уходит детство,
В какие города?
И где найти нам средство
Чтоб вновь попасть туда?
Оно уйдет неслышно,
Пока весь город спит,
И писем не напишет
И вряд ли позвонит.

Пр.
И зимой и летом - небывалый сад чудес...
Будет детство где-то, но не здесь.
И в сугробах белых, и по лужам у ручья
Будет кто-то бегать, но не я.

Куда уходит детство,
Куда ушло оно?
Наверно в край чудесный,
Где каждый день кино,
Где также ночью синей
Струится лунный свет,
Но нам с тобой отныне
Туда дороги нет.

Куда уходит детство?
В недальние края,
К ребятам по соседству,
Таким же, как и я.
Оно ушло неслышно,
Пока весь город спит,
И писем не напишет
И вряд ли позвонит.
Л. Дербенев, А. Зацепин
-----
Санкт-Петербург - гранитный город,
Взнесенный Словом над Невой,
Где небосвод давно распорот
Адмиралтейскою иглой!
Как явь, вплелись в твои туманы
Виденья двухсотлетних снов,
О, самый призрачный и странный
Из всех российских городов!

Недаром Пушкин и Растрелли,
Сверкнувши молнией в веках,
Так титанически воспели
Тебя - в граните и в стихах!

И майской ночью в белом дыме,
И в завываньи зимних пург
Ты всех прекрасней - несравнимый
Блистательный Санкт-Петербург!
Н. Агнивцев
-----
Гимн Великому городу

Державный град, возвышайся над Невою,
Как дивный храм, ты сердцам открыт!
Наполнен взгляд добротой живою,
Дыханье твое Медный всадник хранит!
Несокрушим, сияй в просторе синем,
Преодолев суровые ветра!

С морской душой, бессмертен, как Россия,
Плыви, фрегат, под парусом Петра!
Санкт-Петербург - словно эхо золотое
Звучит в веках музыкой святой...
Грядущий день озарен тобою.
На все времена ты дарован судьбой!
О. Чупров, Р. Глиэр
-----
Нет для нас прекраснее и нет дороже
Города, который был Петром заложен.
Согревают нас его родные стены,
Да и красоты наш город несравненной.

Пр.
Неповторимый Петербург, неповторимый.
Он стал для каждого из нас необходимым.
На век единственный на свете и любимый.
Красуйся, град Петров, красуйся, град Петров,
И стой неколебимо.

Невским ли пройдешь, пройдешь ли ты Садовой,
Улицы с тобой заговорить готовы.
Даже в нескончаемом людском потоке
Вновь коснутся сердца пушкинские строки.

Прадедов традиции мы свято помним.
Пушка с Петропавловки ударит в полдень.
И свои часы мы с этим залпом сверим.
Город наш, в тебя мы бесконечно верим.
Муз. М. Плешак
-----
Мой Петербург - моя любовь

Город любимый, ну что ты грустишь,
Или мечтаешь под музыку крыш.
Строгий как граф и могучий как лев
Великолепный во фрак свой одет.
Сколько желаний, сколько надежд
Ты исполняешь мой город чудес.
Летняя пристань для белых ночей,
Очарованье влюбленных очей.

Дыхание твое в ночи,
Я ясно сердцем слышу вновь,
Ты плачь и пой, но не молчи,
Мой Петербург - моя любовь,
Пусть льет опять тоскливый дождь
Сквозь свет чугунных фонарей,
Мой Петербург, твой мир в душе моей.

Город мечтаний, радужных снов,
С ветром распахнутых в небо мостов,
Город романтики, сон наяву,
Жить без тебя, я прости, не могу.
О, златоглавый Спас на Крови
Рядом опять твой торжественный вид,
Площадь Дворцовая, Ангела свет,
Боже, храни Петербург наш от бед.

Дыхание твое в ночи,
Так ясно сердцем слышу вновь,
Ты плачь и пой, но не молчи,
Мой Петербург - моя любовь.
И пусть стучит тоскливый дождь
По низким крышам сто веков,
Мой Петербург, мой град, моя любовь.

В. Тушнова
Прощание
У дебаркадеров лопочет
чернильно-чёрная вода,
как будто высказаться хочет,
да не умеет - вот беда!
Как будто бы напомнить хочет
о важном, позабытом мной,
и всё вздыхает, всё бормочет
в осенней теми ледяной.
Мой давний город, город детства
в огнях простёрт на берегу.
Он виден мне, а вот вглядеться
в себя, былую, не могу.
Чувств неосвоенная область,
смятённых дум круговорот.
Напрасно старенький автобус
меня на набережной ждёт.
Ах, если б не рассудка строгость
и не благоразумья власть!
Но тонко просвистела лёгость,
и связь, как нить, оборвалась.
И вот уже клубит сугробы
и за кормой шумит вода,
и город в ночь уходит, чтобы
не воротиться никогда.
И не сказать, как это грустно,
и взять бы кинуться вослед...
Но жизнь с трудом меняет русло,
когда тебе не двадцать лет.

Иосиф Бродский
Стансы городу

Да не будет дано
умереть мне вдали от тебя,
в голубиных горах,
кривоногому мальчику вторя.
Да не будет дано
и тебе, облака торопя,
в темноте увидать
мои слезы и жалкое горе.
Пусть меня отпоет
хор воды и небес, и гранит
пусть обнимет меня,
пусть поглотит,
мой шаг вспоминая,
пусть меня отпоет,
пусть меня, беглеца, осенит
белой ночью твоя
неподвижная слава земная.
Все умолкнет вокруг.
Только черный буксир закричит
посредине реки,
исступленно борясь с темнотою,
и летящая ночь
эту бедную жизнь обручит
с красотою твоей
и с посмертной моей правотою.

---
Ни страны, ни погоста
не хочу выбирать.
На Васильевский остров
я приду умирать.
Твой фасад темно-синий
я впотьмах не найду.
между выцветших линий
на асфальт упаду.
И душа, неустанно
поспешая во тьму,
промелькнет над мостами
в петроградском дыму,
и апрельская морось,
над затылком снежок,
и услышу я голос:
— До свиданья, дружок.
И увижу две жизни
далеко за рекой,
к равнодушной отчизне
прижимаясь щекой.
— словно девочки-сестры
из непрожитых лет,
выбегая на остров,
машут мальчику вслед.

В подлунном парке сонно ноют сверчки,
на шее неба -- не то ожерелье, не то монисто;
нет, скорее, звёзды похожи на перламутровые зрачки
плывущего кокаиниста.

И не ночь это вовсе, а жидкие сумерки с молоком --
между вечером и утром не отыскать зазора;
в эту пору, должно быть, приятно бродить с отточенным тесаком
на манер Фредди Крюгера или Маски Зорро.

Пруд затянут ряской, драной, как у попика после встречи с безбожной толпой,
глубина по колено -- шлёпай себе Спасителем без опаски до середины;
пожалуй, сподручнее прихватить бредень, а не топор:
говорят, здесь водятся карликовые болотные ундины.

Мордочка морщинистая, волосья спутаны, глазёнки зыркают зло,
если цапнет за палец, человек покрывается рыбьею чешуёю;
так что лучше не лапать руками, а глушить эту тварь веслом,
а затем приручить и жить одной счастливой семьёю.

В этом захолустном, убогом, забытом временем городке
аборигены так и плодятся, судЯ по привычке не просыхать ни на мгновение;
а затем тихо вешаются на крепко вбитом в стену крюке…
Надо бы разжиться веслом; я здесь останусь, наверное.

А ни как