Пастернак называл ЕГО «почти младшим братом», а сам он говорил: «Закваска у меня анархистская, за неё меня... (см. далее) +

Так говорил о себе поэт Николай Тихонов.

Н. С. Тихонов рано начал писать стихи. Первая публикация относится к 1918 году. В молодости поэт был последователем Гумилева, испытал также мощное влияние творчества Киплинга. В 1920-х поэт вошел в литературное объединение «Серапионовы братья», опубликовал поэму «Сами».
Первые сборники стихов («Орда» и «Брага») вышли в 1922 году. Наибольший читательский интерес вызвали баллады из этих сборников: «Баллада о гвоздях», «Баллада о синем пакете», «Дезертир». На протяжении 1920-х годов Тихонов оставался одним из самых популярных советских поэтов.
Участник советско-финляндской войны 1939—1940 годов. Возглавлял группу писателей и художников при газете «На страже Родины». Во время Великой Отечественной войны работал в Политуправлении Ленинградского фронта. Писал очерки и рассказы, статьи и листовки, стихи и обращения. Стихи этого периода вошли в книгу «Огненный год» (1942 год), самое известное произведение военных лет — поэма «Киров с нами».
В 1947 году он активно включается в борьбу с космополитизмом, критикуя книгу «Пушкин и мировая литература». Постепенно увлечение заседаниями, съездами и выступлениями занимает все его время, изживая в нем поэта
Оставил не очень богатое, но интересное поэтическое наследие.
Кроме стихов, Тихонов Николай писал очень много прозы.
Произведения последних десятилетий были слишком окрашены идеологией.
Николай Семенович Тихонов всю жизнь был активным защитником Советской власти. Он выступал за ее идеалы в своей лирике, а также с различных общественных трибун. Он поддерживал линию партию в борьбе с космополитизмом, но при этом не стал поддерживать обвинения в адрес Ахматовой и Зощенко и за это поплатился постом председателя Союза писателей. Но в 1973 году он в числе других писателей подписывает письмо, которое поддерживает обвинения в адрес А. Сахарова и А. Солженицына в антисоветских действиях.
Не стал он «Денисом Давыдовым русской поэзии советского периода».

Баллада о гвоздях
Спокойно трубку докурил до конца,
Спокойно улыбку стер с лица.
«Команда, во фронт! Офицеры, вперед!»
Сухими шагами командир идет.
И слова равняются в полный рост:
«С якоря в восемь. Курс — ост.
У кого жена, брат —
Пишите, мы не придем назад.
Зато будет знатный кегельбан».
И старший в ответ: «Есть, капитан!»
А самый дерзкий и молодой
Смотрел на солнце над водой.
«Не все ли равно, - сказал он, - где?
Еще спокойней лежать в воде».
Адмиральским ушам простукал рассвет:
«Приказ исполнен. Спасенных нет».
Гвозди б делать из этих людей:
Крепче б не было в мире гвоздей.

…
Наш век пройдет. Откроются архивы,
И все, что было скрыто до сих пор,
Все тайные истории извивы
Покажут миру славу и позор.
Богов иных тогда померкнут лики,
И обнажится всякая беда,
Но то, что было истинно великим,
Останется великим навсегда.

В 1922 году неполитический человек Тихонов писал о себе в «Литературных записках»: «Сидел в Чека и с комиссарами разными ругался и буду ругаться… Закваска у меня анархистская, и за неё меня когда-нибудь повесят. Пока не повесили — пишу стихи».
В 1938-м немало писателей в Ленинграде было арестовано и осуждено потому, что их де завербовал шпион Николай Тихонов (Заболоцкий только в лагере узнал, что завербовавший его Тихонов на свободе и даже получил орден Ленина).
Вспоминая Тихонова в книге «Горький среди нас», Федин написал: «Если бы мне нужно было назвать наиболее завершенный характер, какой я встретил за свою жизнь, я указал бы на Николая Тихонова. Чудо душевного постоянства олицетворялось в самой внешности этого необыкновенного человека: и двадцать лет назад он был таким, как сейчас — поджарый, легкий, седоволосый, с глазами, сверкающими в быстром движении грубоватых сильных мышц лица. Глухие взрывы тихоновского смеха раздавались в наших спорах при всякой встрече, и было в них что-то по-военному внезапное, как в выстрелах — веселящее и бесповоротное».
Годы блокады Тихонов мужественно провел в Ленинграде. Чеканная поэма «Киров с нами», принесшая ему Сталинскую премию, сугубо мифологична и к реалиям блокадного ада имеет отношение достаточно условное. Она завершает поэтический путь Тихонова, увы, написавшего еще очень много рифмованных текстов.
В 1943 году Тихонов получил назначение возглавить Союз писателей, переехал в Москву и уже безвозвратно перестал быть поэтом. Душа его остыла.
Застрельщиком и активистом-исполнителем позорных политических акций Тихонов никогда не был, поскольку не был карьеристом. Он чаще молчал, отделывался пустословием и, как черт ладана, боялся какого-либо разномыслия, сторонясь всего, что могло поссорить его с властью. Его высокие представительские посты не отменили. И поток собственноручных приветствий Тихонова по случаю всех революционных праздников после войны, как и прежде, разлетался по домам старых друзей. Как ему удавалось сочетать эту словесную дружественность с холодным равнодушием ко всему на свете — остается загадкой.
=================
Нет, он не стал «Денисом Давыдовым русской поэзии советского периода», как предрекал К. Федин.