Ваши литературные ассоциации на тему "младший брат"?

Джером Д. Сэлинджер "Над пропастью во ржи"

..Я взял и стал описывать бейсбольную рукавицу моего братишки Алли.
У моего брата, у Алли, была бейсбольная
рукавица на левую руку. Он был левша. А живописная она была потому, что он
всю ее исписал стихами - и ладонь и кругом, везде. Зелеными чернилами. Он
написал эти стихи, чтобы можно было их читать, когда мяч к нему не шел и
на поле нечего было делать. Он умер. Заболел белокровием и умер 18 июля
1946 года, когда мы жили в Мейне. Он вам понравился бы. Он был моложе меня
на два года, но раз в пятьдесят умнее. Ужасно был умный. Его учителя
всегда писали маме, как приятно, что у них в классе учится такой мальчик,
как Алли. И они не врали, они и на самом деле так думали. Но он не только
был самый умный в нашей семье. Он был и самый хороший, во многих
отношениях. Никогда он не разозлится, не вспылит. Говорят, рыжие чуть
что - начинают злиться, но Алли никогда не злился, а он был ужасно рыжий.
Я вам расскажу, до чего он был рыжий. Я начал играть в гольф с десяти лет.
Помню, как-то весной, когда мне уже было лет двенадцать, я гонял мяч, и
все время у меня было такое чувство, что стоит мне обернуться - и я увижу
Алли. И я обернулся и вижу: так оно и есть - сидит он на своем велосипеде
за забором - за тем забором, который шел вокруг всего поля, - сидит там,
ярдов за сто пятьдесят от меня, и смотрит, как я бью. Вот до чего он был
рыжий! И ужасно славный, ей-богу. Ему иногда за столом что-нибудь придет в
голову, и он вдруг как начнет хохотать, прямо чуть не падал со стула.
Тогда мне было тринадцать лет, и родители хотели показать меня психиатру,
потому что я перебил все окна в гараже. Я их понимаю, честное слово. В ту
ночь, как Алли умер, я ночевал в гараже и перебил дочиста все стекла,
просто кулаком, не знаю зачем. Я даже хотел выбить стекла в машине - в то
лето у нас был "пикап", - но уже разбил себе руку и ничего не мог. Я
понимаю, что это было глупо, но я сам не соображал, что делаю, а кроме
того, вы не знаете, какой был Алли. .

..— Я люблю Алли, — говорю. — И мне нравится вот так сидеть тут, с тобой разговаривать и вспоминать всякие штуки.

— Алли умер — ты всегда повторяешь одно и то же! Раз человек умер и попал на небо, значит, нельзя его любить по-настоящему.

— Знаю, что он умер! Что ж, по-твоему, я не знаю, что ли? И все равно я могу его любить! Оттого что человек умер, его нельзя перестать любить, черт побери, особенно если он был лучше всех живых, понимаешь?. .
*

Астрид Линдгрен "Малыш и Карлсон, Который живет на крыше"

....Малыш кивнул. Ну ясно, ловко они всё рассчитали: мама с папой пойдут в кино, Боссе — на футбольный матч, а Бетан со своим Пелле проворкуют весь вечер в столовой. И лишь он, Малыш, будет изгнан в свою комнату, да ещё за такое ничтожное вознаграждение, как двадцать пять эре… Вот как к нему относятся в семье!

— А какие уши у твоего нового увлечения? Он что, такой же лопоухий, как и тот, прежний?

Это было сказано специально для того, чтобы позлить Бетан.

— Вот, слышишь, мама? — сказала она. — Теперь ты сама понимаешь, почему мне нужно убрать отсюда Малыша. Кто бы ко мне ни пришёл — он всех отпугивает!

— Он больше не будет так делать, — неуверенно сказала мама; она не любила, когда её дети ссорились.

— Нет, будет, наверняка будет! — стояла на своём Бетан. — Ты что, не помнишь, как он выгнал Клаа́са? Он уставился на него и сказал: «Нет, Бетан, такие уши одобрить невозможно» . Ясно, что после этого Клаас и носа сюда не кажет.

— Спокойствие, только спокойствие! — проговорил Малыш тем же тоном, что и Карлсон. — Я останусь в своей комнате, и притом совершенно бесплатно. Если вы не хотите меня видеть, то и ваших денег мне не нужно...

Брату впору башмаки:
Не малы, не велики.
Их надели на Андрюшку,
Но ни с места он пока —
Он их принял за игрушку,
Глаз не сводит с башмака.
Мальчик с толком, с расстановкой
Занимается обновкой:
То погладит башмаки,
То потянет за шнурки.
Сел Андрей и поднял ногу,
Языком лизнул башмак.. .
Ну, теперь пора в дорогу,
Можно сделать первый шаг!

А. Барто

---------------------------------------------------------
Мы младшего брата
Давно уже ждём.
О нём об одном
Разговоры ведём.
Мы ждём его вечером,
Ждём поутру
Любимого брата
(А может, сестру) .
И пусть он без спросу
Хватает игрушки!
Пусть пьёт из моей
Разрисованной кружки,
Пусть будет пока
Маловат, слабоват
— За брата всегда
Заступается брат!
Уже обзавёлся я
Гирей тяжёлой,
Семь раз по утрам
Отжимаюсь от пола.. .
И брюки теперь
Аккуратно ношу:
Ещё пригодятся они
Малышу.

М. Бородицкая
--------------------------------------------------------

Младший брат

У меня родился брат.
Я, конечно, очень рад.
Только этот братик
Не встаёт с кровати.
Как не будешь тут сердит?
Днём мой брат всё время спит,
Плачет среди ночи,
А играть не хочет!
В доме всё теперь вверх дном.
Все заботятся о нём.
Даже мне для брата
Быть примером надо.
Я стараюсь, я готов!
Только брат не знает слов.
Говорит лишь «мама» ,
Да и то так странно!
Время медленно идёт.
Долго братик мой растёт,
Но уже я знаю —
В нём души не чаю!
Я его не тороплю!
Я его и так люблю!
Он такой хороший!
Он немножко на меня.. .
На меня похожий!

В. Аксенов
"Звездный билет"

"Я человек лояльный. Когда вижу красный сигнал «стойте» , стою. И иду только, когда увижу зеленый сигнал «идите» . Другое дело — мой младший брат, Димка всегда бежит на красный сигнал. То есть он просто всегда бежит туда, куда ему хочется бежать. Он не замечает никаких сигналов. Выходит из булочной с батоном в хлорвиниловой сумке. Секунду смотрит, как заворачивает за угол страшноватый сверкающий «Понтиак» . Потом бросается прямо в поток машин. Я смотрю, как мелькают впереди его чешская рубашка с такими, знаете ли, искорками, штаны неизвестного мне происхождения, австрийские туфли и стриженная под французский ежик русская голова. Благополучно увильнув от двух «Побед» , от «Волги» и «Шкоды» , он попадает в руки постового. За моей спиной перего вариваются две старушки:

— Сердце захолонуло. Ну и психи эти нынешние! — Штаны-то наизнанку, что ли, надел? Все швы наружу.

Зажигается зеленый свет. Я пересекаю улицу. У будки регулировщика Димка бубнит:

— И паспорта нету и денег…

Я плачу пять рублей и получаю квитанцию. Дальше мы идем вместе с моим младшим братом.

— Чудак, — говорит он мне, — деньги мильту отдал. Вот чудак!

— Увели бы тебя сейчас, — говорю я.

— Как же, увели бы!. .

Димка свистит и смотрит по сторонам. Бросает пятак газировщице, пьет «чистенькую» . Я жду, пока он пьет. Идем дальше. Приближаемся к нашему дому.

— Как диссертация? Назначили оппонентов? — спрашивает Димка.

— Да, назначили.

— Хорошие ребята?

— Кто?

— Оппоненты — приличные ребята? Не скоты?

— Классные ребята, — в тон ему усмехаюсь я, вспоминая оппонентов.

— Ну, блеск! Поздравляю. С тебя причитается.

Мы входим в наш дом, поднимаемся по лестнице.

— Чем сегодня кормите? — спрашиваю я.

— Не беспокойся, все твое любимое, — язвительно отвечает Димка. — Уж мы с мамочкой постарались, «Витенька любит печенку» — и я иду за печенкой.

«Ему сейчас нужны витамины» — и еду на рынок за витаминами для вас, сэр.

«Он терпеть не может черствого хлеба» — и я бегу в булочную. Советские ученые могут спокойно работать, не беспокоясь насчет еды. Вот в чем секрет наших успехов. Я обеспечу вам калорийную пищу, дорогие товарищи, я, скромный работник кастрюли! Только поскорее придумайте, как забросить человека в космос, и забросьте меня первым. Мне это все надоело.

Он стал мрачно острить, мой младший брат. Мама все время пытается воспитывать его на моем положительном примере. Всякий раз, когда мы собираемся за столом всей семьей, она начинает курить мне фимиам.... "

...Оська был удивительным путаником. Он преждевременно научился читать и четырех лет запоминал все что угодно, от вывесок до медицинской энциклопедии. Все прочитанное он запоминал, но от этого в голове его царил
кавардак: непонятные и новые слова невероятно перекувыркивались. Когда Оська говорил, все покатывались со смеху. Он путал помидоры с пирамидами. Вместо "летописцы" он говорил "пистолет-цы". Под выражением "сиволапый мужик" он разумел велосипедиста и говорил не сиволапый, а "велоси-пый мужчина".
Однажды, прося маму намазать ему бутерброд, он сказал: - Мама, намажь мне брамапутер.. .
(Лев Кассиль "Кондуит и Швамбрания")
----------------------
...Петя сразу разгадал хитрость отца.
- Подъезжаем! Подъезжаем! - закричал он.
Он схватил Павлика за плечи и стал толкать его в окно, фальшиво-возбужденно крича: - Смотри, Павлик, смотри, какая красивая птичка летит!
- Где летит птичка? - спросил Павлик с любопытством, высовывая язык.
- Ах, господи, какой ты глупый! Вот же она, вот.
- Я не вижу.
- Значит, ты слепой.
В это время позади раздался шорох, и сейчас же хлопнула дверь. Петя быстро обернулся. Но все вокруг было как прежде. Только уже не торчал из под скамейки сапог.
Петя в тревоге заглянул под скамейку: целы ли коллекции? Коробки были целы. Все в порядке.
А Павлик продолжал суетиться у окна, стараясь увидеть птичку.
- Где же птичка? - хныкал он, кривя ротик. - Покажите птичку. Пе-етька, где пти-и-ичка?.. .
(В. Катаев "Белеет парус одинокий")
----------------------
...Из нас троих я старший был;
Я жребий собственный забыл,
Дыша заботою одной,
Чтоб им не дать упасть душой.
Наш младший брат - любовь отца.. .
Увы! черты его лица
И глаз умильная краса,
Лазоревых, как небеса,
Напоминали нашу мать.
Он был мне все - и увядать
При мне был должен милый цвет,
Прекрасный, как тот дневный свет,
Который с неба мне светил,
В котором я на воле жил... .
(Джордж Гордон Байрон "Шильонский узник")

"(..)Лишь года три-четыре после своего рождения Семен отдыхал и жил в младенчестве, потом ему стало некогда. Отец сам сделал тележку из корзины и железных колес, а мать велела Семену катать по двору маленького брата, пока она стряпает обед. Среди дня маленький брат спал, но вскоре просыпался и плакал, – тогда его приходилось опять возить по двору кругом – мимо сарая, нужника, калитки в сад, мимо флигеля, плетня, мимо ворот на улицу и снова к сараю. Затем, когда родился и подрос еще один брат Семена, он их сажал в тележку сразу двоих и тоже возил по двору кругом, пока не умаривался. Уморившись, он просил у матери хлеба в окно, и она ему давала кусок, а Семен снова усердно упирался руками в грядушку тележки и вез ее перед собой, забываясь в долгом путешествии среди соломинок, сора, камешков и редких травинок двора; он глядел на них вниз сонными глазами и шептался с ними о чем-то или думал в уме, что они тоже такие, как он, и нечего ему скучать, они ведь молчат и не скучают – ни соломинки, ни трава. Иногда Семен разговаривал со своими братьями в тележке, но они мало понимали его и любили плакать; если они плакали долго, то Семен их наказывал, давая каждому рукой по голове, но редко. Семен видел, что его братья – жалкие люди и, может быть, плачут от испуга, что их обратно прогонят туда, где они были мертвые, когда не рожались. "Пусть живут",– соглашался Семен. (..)" А. Платонов, "Семен".