"Преступление и наказание" Сцена-эпизод свидания Свидригайлова с Дуней

(Эпизод встречи Свидригайлова и Дуни. Часть 6, глава 5.

Свидригайлов
преследует сестру Раскольникова Дуню, шантажируя ёе
случайно полученными сведениями о преступлении ее брата.
Свидригайлов психологически оглушает Дуню:
Родион убийца!
Она мучилась за брата, она уже была подготовлена
всем поведением возлюбленного Роди к чему-то
чудовищному, но все же не могла поверить:
"…быть не может… Это ложь! Ложь!".
Свидригайлов останавливает ее:
Родиона можно спасти.
И называет цену:"…судьба вашего брата и вашей
матери в ваших руках. Я же буду ваш раб… всю жизнь…"

Оба в полубреду, но и в полубредовом состоянии
оба понимают слово спасение по-разному.
Свидригайлов говорит о паспорте, о деньгах,
о бегстве, о благополучной, жизни в Америке.
В сознании Дуни встает вопрос и о механическом
спасении брата, об искуплении преступления.
Перспектива механического спасения брата не
может парализовать ее волю, ее гордость.
"Доноси, если хочешь! Ни с места! Не сходи! Я выстрелю!"
При первом же движении Свидригайлова она выстрелила.
Пуля скользнула по полосам Свидригайлова и ударилась
в стену.
Он велит ей снова стрелять, после осечки он
инструктирует ее, как надо аккуратно зарядить револьвер.
И произошло неожиданное, неожиданное движение
в душах обоих:
Дуня сдалась, а Свидригайлов не принял жертвы.

Он стоял пред пою в Двух шагах, ждал и смотрел на
нее с дикою решимостью, воспаленно страстным,
тяжелым взглядом. Дуня поняла, что он скорее умрет,
чем отпустит ее.
"… и уж, конечно, она убьет его теперь, в двух шагах!"

* Вдруг она отбросила револьвер.
" - Бросила! - с удивлением проговорил Свидригайлов
и глубоко перевел дух. Что-то как бы разом отошло
у него от сердца, и, может быть, не одна тягость
смертного страха; да вряд ли он и ощущал его в
эту минуту.
Это было избавление от другого, более скорбного
и мрачного чувства, которого бы о и и сам не мог
во всей силе определить.
Они слишком разные чтобы быть вместе.
За брата, за мать она готова была принять любую муку,
а вот за Свидригайлова она не могла и не хотела
пойти слишком далеко.
Она не настолько его любила, чтобы ради него порвать
с семьей, переступить через законы, гражданские и
церковные.

2.сцена поминок по отцу Сони Мармеладовой.
Пётр Петрович Лужин и подкидывает деньги Соне, зная какое
влияние та имеет на Родиона Раскольникова, таким образом
пытается
устранить любую помеху в достижении своей цели.
Всеми средствами он добивается расположения Дуни.

С эпизодом свидания Раскольникова со старушкой-процентщицей.

Сия история приключилась в Петербурге в 1785 году, когда по городу вовсю бродила Достоевщина и некуда было ногой ступить, чтобы не напороться на мрачную физиономию оголтелых бомжей, выпрашивающих "Дай сигаретку" у законопослушных обывателей. Родион Раскольников, бывший студент, выгнанный из церковно-приходского лицея, за издевательство над котом протоиерея Сергия Радонежского, уныло шёл по проспекту Ленина в сторону харчевни армянина Сулико Мкртчяна, чтобы испить кружку пивасика и поболтать с завсегдатаями этого заведения. Голова его была забита нехорошими мыслями: деньги кончались, жены нет, тёща была, откуда-то, была и собака, да сдохла, аккурат на Пасху, она же видела, что по такому великому празднику Родя недобро смотрел в её сторону, жрать-то было нечего, потому и не захотела она доставить такой радости своему хозяину, и отправилась она на небо в поисках лучшей доли.
В вечерних сумерках слабо светились прожектора на "Авроре", туда-сюда сновали разносчики пиццы и женщины облегчённого поведения вперемежку с бездомными собаками, сыпал противный холодный дождичек и под статуей "Девушки с веслом" неподвижно стоял городовой, высматривая лихачей на улице, гордо сидящих на облучке тарантасов, развозящих подвыпивших олигархов концерна ООО "Мамонтов и К*".
Раскольников вспомнил о своих друзьях Мармеладовых, коим задолжал 5 копеек и у его вообще настроение испортилось и ноги стали заплетаться, пока совсем не заплелись и он не бухнулся в канаву с грязью. Там кончается асфальт, положенный в ноябре прошлого года революционными матросами и начинается царство диких нравов Невского проспекта, булыжник которого был разобран воинствующим пролетариатом во времена, известным всем школярам. Зайдя в трактир и хлобыстнув кружку пива, Родион запустил свою лапу в карман, но нашёл там только дыру --таакая злость проснулась в нём, что он заревел и побежал, куда глаза глядят. Глаза углядели знакомый дом, где жила его старая свояченица Лукерья со своей сеструхой Лизкой --вот где была самогонка, хорошая, на куриных говнах. Зайдя в хату и увидев одну Лукерью, Родион промолвил: --Христос воскрес. В ответ: --Аллах акбар. Не стерпела христианская душа Родькина, выбежав в сени и найдя топор, ворвался душегуб в светелку и саданул по башке свояченицы, аж брызги полетели, как в лесу шшепки. Старушка упала навзничь и запричитала молитву, а Раскольников сел на лавку и раскололся пополам, душа его была в смятении, хотелось выпить и закусить огурчиком, но никак, уже поздно; старуха, падая, ударилась башкой о бутыль с брагой и та вся рассыпалась на шшепки, я же говорю. Вот горе-то! Ведь надо было так опростоволоситься, каналья, башка лысая! Делать нечего, дело сделано. На шум откуда-то прибежала Лизка, старуха под 90 лет, увидев эту безобразию, стала названивать в Скорую, попутно в Зимний Дворец, чтобы приехали жандармы с пулемётами и арестовали душегуба. А Родион, в смятении чувств, раздирающих его такую паскудную жизть, что хоть волком вой --поплёлся на Володарский мост, чтобы утопиться и не отсвечивать. Там в это время как раз гулял Немцов со своей пассией и они не знали, что злыдень уже рядом. Так и приключилось –злыдень выстрелил и убил депутата, а Родиона потом уволокли Гаишники в свидетели, но тот ничего не видел, дескать у меня и прав то нет, и даже захудалой лошадёнки никогда не было, и не «бомбил» я никогда, хоть все карманы обышшите. Но его всё равно посадила в тюрьму судья Новодворская, аж на 15 суток и велела выплатить в казну Франции 2 миллиона копеек золотом. Вот где беда то! Где их взять-то? И у него снова созрел план…