«Женщины — как книги, думаешь: "Вот новость, дай-ка я куплю". Развернёшь, посмотришь — читано давно уж» (испанская песня)

Нет тебя тревожней и капризней,
Но тебе я предался давно
От того, что много, много жизней
Ты умеешь волей слить в одно.

И сегодня… Небо было серо,
День прошел в томительном бреду,
За окном, на мокром дёрне сквера,
Дети не играли в чехарду.

Ты смотрела старые гравюры,
Подпирая голову рукой,
И смешно-нелепые фигуры
Проходили скучной чередой.

"Посмотри, мой милый, видишь — птица,
Вот и всадник, конь его так быстр,
Но как странно хмурится и злится
Этот сановитый бургомистр!"

А потом читала мне про принца,
Был он нежен, набожен и чист,
И рукав мой кончиком мизинца
Трогала, повертывая лист.

Но когда дневные смолкли звуки
И взошла над городом луна,
Ты внезапно заломила руки,
Стала так мучительно бледна.

Пред тобой смущенно и несмело
Я молчал, мечтая об одном:
Чтобы скрипка ласковая пела
И тебе о рае золотом.

Николай Гумилев, 1910

И ТОГДА

Я грущу по лесному уюту,
Взятый городом в плен на два дня.
Что ты делаешь в эту минуту
Там, у моря теперь, без меня?

В неоглядное вышла ли поле
В золотистых сентябрьских тонах?
И тогда – сколько радости воли
В ненаглядных любимых глазах!

Или, может быть, легкой походкой
Ты проходишь по пляжу сейчас?
И тогда – море с дальнею лодкой
В зеркалах обожаемых глаз…

Или в парк по любимой тропинке
Мчишься с грацией дикой козы?
И тогда – ветрятся паутинки
Женской – демонстративной – косы…

Не раскрыт ли тобою Шпильгаген?
Книга! – вот где призванье твое!
И тогда – моя ревность к бумаге:
Ты руками коснулась ее…

Неизвестность таит в себе смуту…
Знаю только – и это не ложь! –
Что вот в самую эту минуту
Ты такой же вопрос задаешь…

Игорь Северянин, 1926

...Не правда ль, элегантна Ялта,
Столица бархата и шелка,
Изыскно-женского цветник?
Он на коленях (генерал-то!)
Молил Ирэн не мучить колко,
А показать ему дневник, –
Загадочнейшую из книг, –
Где свойственным ей резким слогом
Она размашисто писала,
Где девственность, цинизм и "сало"
В чередованьи были строгом,
Где предрассудкам злой укор,
Где все всему наперекор...

Игорь Северянин, 1920

НАДПИСЬ НА КНИГЕ

Мне мило отвлеченное:
Им жизнь я создаю...
Я все уединенное,
Неявное люблю.

Я – раб моих таинственных,
Необычайных снов...
Но для речей единственных
Не знаю здешних слов...

Зинаида Гиппиус, 1896

ВОЛШЕБНЫЙ ФОНАРЬ. Вторая книга стихов
Посвящаю эту книгу Сергею Эфрон

Милый читатель! Смеясь, как ребёнок,
Весело встреть мой волшебный фонарь.
Искренний смех твой, да будет он звонок
И безотчётен, как встарь.

Все промелькнут в продолжении мига:
Рыцарь, и паж, и волшебник, и царь…
Прочь размышленья! Ведь женская книга –
Только волшебный фонарь!

Марина Цветаева

Мне ни к чему одические рати
И прелесть элегических затей.
По мне, в стихах все быть должно некстати,
Не так, как у людей.

Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда,
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.

Сердитый окрик, дегтя запах свежий,
Таинственная плесень на стене…
И стих уже звучит, задорен, нежен,
На радость вам и мне.

Анна Ахматова, 1940

Важная миссия женщины в любви заключается в том, что именно она до сих пор хранит инстинкт"правильной" самозабвенной любви, тогда как мужчина инстинкт этот практически утратил. Поэтессы следуют основной философской идее Серебряного века о душетелесности любовного союза.

Да, вот так прочтёшь книгу-женщину, а она в ответ: «читай ещё».
Дык, я же наизусть тебя понял.
«Повторение - мать учения. Читай, сказала».
А иной раз открываешь такую женщину, а там чистые страницы. Стараешься пишешь на ней, заполняешь умными мыслями. А на следующий день смотришь, у неё опять чистые страницы.