Лариса РЕЙСНЕР (13.05.1895—1926) — известная поэтесса и журналистка, писательница, активная участница Гражданской войны

"Стройная, высокая, в скромном сером костюме английского покроя, в светлой блузке с галстуком. Плотные темноволосые косы тугим венчиком лежали вокруг её головы. В правильных, словно точёных, чертах её лица было что-то нерусское и надменно-холодноватое, а в глазах острое и чуть насмешливое". Вс. Рождественский

Не дорожи теплом ночлега,
Меха любимые надень.
Сегодня ночь, как лунный день,
Встает из мраморного снега.
Ты узнаешь подвижный свет
И распростертые поляны.
И дым жилья, как дым кальяна,
Тобою вызванный, поэт.
А утром розовым и сизым,
Когда обратный начат путь,
Чья гордая уступит грудь
Певучей радости Гафиза?

ГУМИЛЕВУ
От лицейских наставников Пушкин,
От Моnsieur и уроков Онегин
Уходили, как зверь из ловушки,
Для поэзии, лени и неги.
И ни разу прелестного долга
Не забыли: для милой Лаисы
Принести леденцов в треуголке,
Эпиграмм и цветов за кулисы.
Пусть тревога, и пусть из Сената,
Озирая склоненные спины,
Осадил жеребца император;
Эта кровь на снегах – как рябины
Царскосельских садов в пору жатвы.
Выстрел – и тишина – и стенанье.
В этот день, разрешающий клятвы,
Горе вам, избежавшим свиданья.
---
Страдания последний монолог,
Живой обман, на истину похожий,
Становится печальнее и строже
И, наполняя болью каждый слог,
Уходит, как освобожденный бог,
Склониться у неведомых подножий.
Но ты – другой. Как нищий и прохожий,
Поэзии непонятый залог,
Всегда один, смешон и безрассуден,
На баррикадах умирает Рудин.
Когда-нибудь нелицемерный суд
Окончит ненаписанные главы,
И падших имена произнесут
Широкие и полные октавы.
---
Сегодня, как вчера, озлобленно-усталый
Я отдохнуть пришёл в безлюдный Эрмитаж.
И день благословил серебрянный и талый,
Покрывший пепельной неясностью порталы,
Как матовым стеклом анатолийских ваз.
В упругой грации жеманного Кановы,
В жестокой наготе классических камей
Недвижно-радостных, мучительны и новы
Творящей красоты рельефные основы,
Мечты, почившие в безмолвии камней.
Как правильно дворца нарядные пороги
Лепного потолка усиливают гнёт!
Не оживут однажды скованные боги,
И никогда пожар бичующей тревоги
Любви дарящего полёта не вернёт.
---
Сегодня Вы опять большой, как тишина..
Исполнены томлений и корысти,
На полотне бесшумно спорят кисти,
И тайна творчества загадки лишена.
Час набегающий - обетованный дар,
Он - обещание, залог, измена,
До боли переполненная вена,
С трудом несущая замедленный удар.
Палитру золотит густой, прозрачный лак,
Но утолить не может новой жажды:
Мечты бегут, не повторяясь дважды,
И бешено рука сжимается в кулак.
Апрельское тепло не смея расточать,
Изнеможденный день пошел на убыль.
А на стене все так же мертвый Врубель
Ломает ужаса застывшую печать.
---
На перепуганных овец,
На поросят в навозной куче
Все молчаливее и круче
Взирает немощный боец.
И вместо хохота и плутней
Пирующих трактирных слуг
Рокочут в честь его заслуг
Несуществующие лютни.
Течет луна, как свежий мед,
Как золото, блестит солома.
Но все растущая истома
Его души не обоймет.
Неумирающая Роза,
Изгибом пряного стебля
Какой цветок затмит тебя,
О Дульцинея из Тобоза?
---
Чернила, грязь, присутственное место,
Суконный вид.
А на стене классический Давид:
Елизавета Павловна невеста.
С ней рядом повелительный супруг:
Прямая грудь и белые лосины,
И оттеняет взор бесцветно-синий
Бровей недоуменных полукруг.
Не смея стариться, устали оба:
Так много лет
Сжимает сердце вышитый колет,
Топорщится напыщенная роба.
---
О, эти странные недомоганья,
Изнеможение и жар!
Душа, исполненная содроганья,
Дрожит и стелется, как зимний пар.
Приходит сон и, рассекая ночи
И обгоняя будущие дни,
Припоминает и пророчит,
И вижу: пар встает из полыньи.

Моя бабушка как-то сказала Ларисе Рейснер, что она очень красивая. Рейснер ответила, что мужчины ей очень часто это говорят, а вот женщины - нет

умерла от тифа и мать ее умерла за ней, а произведений не читал

"Нас воспитала красота развалин Лишь ты превыше всякой похвалы. Лишь ты, на славу сбитая боями Вся сжатым залпом прелести рвалась". Б. Пастернак "Памяти Рейснер"

Про таких писал Григорий Климов ("Князь Мира сего")