Константин ПАУСТОВСКИЙ (1892—1968) — писатель и сценарист, военный корреспондент, автор многих повестей и рассказов

К. Паустовский - автор замечательных книг, лучшая из которых - автобиографическая Повесть о жизни, в которой шесть частей. Особо надо отметить первые три из них, где ярко, образно и с любовью выписан облик навсегда ушедшего времени. Среди других известных вещей этого автора - повести Золотая роза (о писательском труде), Мещорская сторона, Северная повесть, Колхида и другие, а также рассказы. П. был также очеркистом и драматургом.

Именно он одним из первых обратил внимание на экологические проблемы.

Если же сравнивать его с последними русскими классиками, то можно провести параллели и с Буниным, и с Куприным. В сборнике очерков последнего Киевские типы выведены такие же персонажи, о которых писал и П., вроде пана Ктуренды или "красного командира" Антощенко. А лиризм П. сродни бунинскому.

П. даже номинировали на Нобелевскую премию, но её он не получил, в частности, как считают, с подачи одного зарубежного критика, который дал заключение, что у него наряду с достоинствами есть и выраженные недостатки, что в целом он автор хороший, но не выдающийся. Наверно, это так, но мы-то знаем, по каким критериям дают пресловутую Нобелевку. Есть почти беспроигрышные темы, вроде холокоста, напиши об этом, и шансы, что тебя номинируют и дело завершится в твою пользу, сразу же вырастают. Были уже такие случаи, авторов забывали буквально на следующий день. Но это не значит, что сей критик был неправ на все 100.Некоторые творения П. выглядят слабовато, наименее удачной вещью лично я считаю Блистающие облака. Приключения капитана Кравченко выглядят, опять же на мой взгляд, какими-то искусственными, читаешь и не веришь. Возможно, П. и сам понял, что авантюрно-приключенческий жанр это не его конёк и больше уже не писал ничего такого.

П. - москвич, хотя по национальности совсем даже и не русский, мать - полячка, отец наполовину украинец, наполовину турок. Тем не менее, его воспринимаешь как одного из наиболее именно русских писателей ХХ века, хотя и Украину, Киев, где он получал гимназическое образование, писатель тоже очень любил. Но любил без излишеств, тем более фанатизма. Недаром ему принадлежит высказывание, что нет у страны бОльших врагов, чем квасные патриоты. К любой стране это можно отнести.

В заключение хочу сказать, что его творчество являет собой ещё одно доказательство тому, что все лучшие литераторы украинского происхождения или выходцы с Украины (П. был записан как малоросс) подвизались именно на ниве российской словесности, начиная с Гоголя, как наиболее крупной фигуры, до Ильфа и Петрова, Ю. Олеши и других. Те же, кто писал "на мове", не только украинской, но и белорусской, в большинстве случаев так и остались местечковыми "письменниками".

Теплый хлеб

Рассказы - лучше всего!
"Колотый сахар", Кот- ворюга", да много ещё. "Мещерская сторона"..,

"Моя писательская жизнь началась с желания всё знать, всё видеть и путешествовать. Поэзия странствий, слившись с неприкрашенной реальностью, образовала наилучший сплав для создания книг."

Читала роман Константина Паустовского "Блистающие облака", повести "Золотая роза", "Черное море", "Северная повесть", рассказы "Мещорская сторона", "Ручьи, где плещется форель", "Корзина с еловыми шишками", "Золотой линь", "Стальное колечко", "Телеграмма", "Амфора", "Сказочник"...

МЕЩОРСКАЯ СТОРОНА

"В Мещорском крае нет никаких особенных красот и богатств, кроме лесов, лугов и прозрачного воздуха. Но все же край этот обладает большой притягательной силой. Он очень скромен — так же, как картины Левитана. Но в нем, как и в этих картинах, заключена вся прелесть и все незаметное на первый взгляд разнообразие русской природы...
Я люблю Мещорский край за то, что он прекрасен, хотя вся прелесть его раскрывается не сразу, а очень медленно, постепенно.
На первый взгляд - это тихая и немудрая земля под неярким небом. Но чем больше узнаешь ее, тем все больше, почти до боли в сердце, начинаешь любить эту обыкновенную землю. И если придется защищать свою страну, то где-то в глубине сердца я буду знать, что я защищаю и этот клочок земли, научивший меня видеть и понимать прекрасное, как бы невзрачно на вид оно не было - этот лесной задумчивый край, любовь к которому не забудется, как никогда не забывается первая любовь".

ИЛЬИНСКИЙ ОМУТ

"...Трудно объяснить, откуда берутся привычки, и притом неожиданные. Каждый раз, собираясь в далёкие поездки, я обязательно приходил на Ильинский омут. Я просто не мог уехать, не попрощавшись с ним, со знакомыми вётлами, со всероссийскими этими полями. Я говорил себе: "Вот этот чертополох ты вспомнишь когда-нибудь, когда будешь пролетать над Средиземным морем. Если, конечно, туда попадёшь. А этот последний, рассеянный в небесном пространстве розовеющий луч солнца ты вспомнишь где-нибудь под Парижем." И всё сбылось. Действительно, самолёт шёл над Тирренсиим морем. Я посмотрел в круглое окно-иллюминатор и невольно встал. В бездонной синеве и глубине появились жёлтые очертания острова, похожего на цветок чертополоха. Это была Корсика. Потом я убедился, что острова с воздуха принимают причудливые формы, так же как и кучевые облака. Эти формы им сообщает наше человеческое воображение. Изорванные многими тысячелетиями, покрытые окалиной жары, берега Корсики, её замки, защищавшие остров... -всё это не могло оторвать мои мысли от маленькой сыроватой ложбины на Ильинском омуте, где пахло болиголовом и стоял одинокий чертополох, высотой в человеческий рост, - неприступный, ощетинившийся своими колючками, своими острыми налокотниками и забралами. На западном берегу острова горстью выброшенных небрежной рукой игральных костей был рассыпан маленький город. Он выходил из-под крыла самолёта, как пчелиные соты. Это было Аяччо - родина Наполеона... Рим сверкал вдали яростными отражениями солнца в стеклянных стенах многоэтажных новых домов... Что же касается розовеющего луча солнца, то я увидел его несколько дней спустя вблизи Парижа в городке Эрменонвиле, где в старинном поместье жил последние свои годы и умер Жан Жак Руссо... Парк был пуст. Под ногами трещали жёлтые листья платанов. Они засыпали не только всю землю вокруг, но и гладь туманных и тихих прудов. Никогда в жизни я не видел таких огромных платанов. На острове среди пруда белела гробница Руссо. Сквозь тюлевую мглу облаков начал просачиваться розовый свет солнца, и платаны вдруг как бы ожили и переменились в лице. Я вспомнил такой же розовеющий вечер на Ильинском омуте, и тоска стиснула сердце - тоска по нашей простой земле, своим закатам, своему подорожнику. Тоска по России легла на сердце... Человеку никак нельзя жить без родины, как нельзя жить без сердца."

В Черкассах, на Днепре, жила другая моя бабушка -- Викентия Ивановна, высокая старуха-полька. [...] Викентия Ивановна всегда ходила в трауре и черной наколке. Впервые она надела траур после разгрома польского восстания в 1863 году и с тех пор ни разу его не снимала. Мы были уверены, что во время восстания у бабушки убили жениха -- какого-нибудь гордого польского мятежника, совсем не похожего на угрюмого бабушкиного мужа, а моего деда -- бывшего нотариуса в городе Черкассах. ("Книга о жизни")

"Повесть о жизни"

Моя любимая настольная книга. Повести и рассказы.

"Книга о жизни"

Рассказы для детей К. Паустовского удивительно добрые и светлые." Растрепанный воробей","Телеграмма","Стальное колечко". Во время чтения повести"Кара-Бугаз"невозможно оторваться пока не дочитаешь до конца. Прекрасное произвидение"Золотая роза". К. Паустовский видел романтику даже в повседневной жизни.

Телеграмма
_________________
А через секунду на сцену вышла легендарная звезда, гордая валькирия, подруга Ремарка и Хемингуэя, - и вдруг, не сказав ни единого слова, молча грохнулась перед ним на колени. А потом, схватив его руку, начала ее целовать и долго потом прижимала эту руку к своему лицу, залитому абсолютно не киношными слезами. И весь большой зал беззвучно застонал и замер, как в параличе. И только потом вдруг - медленно, неуверенно, оглядываясь, как бы стыдясь чего-то! - начал вставать. И встали все. И чей-то женский голос вдруг негромко выкрикнул что-то потрясенно-невнятное, и зал сразу прорвало просто бешеным водопадом рукоплесканий!

А потом, когда замершего от страха Паустовского усадили в старое кресло и блестящий от слез зал, отбив ладони, затих, Марлен Дитрих тихо объяснила, что прочла она книг как бы немало, но самым большим литературным событием в своей жизни считает рассказ советского писателя Константина Паустовского "Телеграмма", который она случайно прочитала в переводе на немецкий в каком-то сборнике, рекомендованном немецкому юношеству.

И, быстро утерев последнюю, совсем уж бриллиантовую слезу, Марлен сказала - очень просто: "С тех пор я чувствовала как бы некий долг - поцеловать руку писателя, который это написал. И вот - сбылось! Я счастлива, что я успела это сделать. Спасибо вам всем - и спасибо России!"

я не читаю книги я быдло сори