к 60-летию Александра КЛИМОВА-ЮЖИНА (род. 14.7.1959),автора поэтических книг, сборников: «Триптих», «Трудное пространство»,

Пока лежит послушно тень
У ног, заря застенчива,
Останься, потому что день
Ещё клонится к вечеру.

Останься, потому что мы
Находим оправдание
Теплу перед покровом тьмы
Без мыслей о прощании.

Садится солнце за корчму.
Днём жарко, ночью холодно.
Останься просто потому,
Что нет ни слов, ни повода.

Непреломлённый ждём ломоть,
Как чудо уверения
В живую кровь, в земную плоть…
Останься во спасение.

От тела убегает тень,
Погода переменчива.
Останься, потому что день
Уже склонился к вечеру.
-----
Об основном просил и о немногом,
Сомкнув уста.
Молиться вслух?! Язык общенья с Богом
Есть немота.

Он понимает каждое наречье,
Коль от души,
Но особливо – горе человечье:
Так помолчим в тиши.

Оттаивают в сумерках метельных
Кристаллы слёз,
Бог видит всех из далей запредельных
Сквозь мириады звёзд.

Его глаза из каждого святого
Глядят в тебя.
Есть заповедь, в ней слов совсем немного:
Любим – любя.

У образа надвратного взлетает
Снежинок рой.
Перекрестись, на завтра полегчает,
И Бог с тобой.
-----
Как красочно, необычайно
Раскрашены леса.
Под синевой исповедально
Желтеет полоса.

Бесплотной струйкой в отдаленье
Рядок берёз
Бежит попарно из селенья,
Ныряя, под откос.

Гудит протяжно электричка.
Скажи – Забыл?
Что сам ты в осень бросил спичку,
И опалил

Осины, ясени и клёны,
С платформ они
Горят, без солнца озарёны
В такие дни.

Качнёт Звенигородской веткой
В пути вагон,
И луковкам церковки редкой
В огляд поклон.

И как в последний день творенья,
Под ветра свист,
Кончается стихотворенье,
Кружится лист.
-----
Тень, пробежавшая на потолке,
Рамы оконной,
Вспомнить о жаждой томимом цветке
Ночью бессонной.

Вторник, среда ли, где и когда,
В полночь какую?
Как моментально уходит вода
В землю сухую.

Цвет осыпается, капля дрожит,
Край перелился:
Ночью бессонница, утром дождит -
Вот и забылся.

Льётся из горлышка, лужа растёт,
Завтра настанет.
Пусть ничего уже не расцветёт,
Но не завянет.
-----
Пройдя покосом меж скирдами,
Урочищу наперерез,
Мы входим тихими стопами
В мугреевский, положим, лес.
И разбредаемся: кто бровкой
По краешку, кто напрямки,
Привычной рекогносцировкой,
Наметывая путь с руки.
Мы ходим хитрыми кругами,
Благословляя древостой;
Спина исчезнет за кустами,
Мелькнет плечо за берестой.
То треск сухой, то сотоварищ
Пространство криком огласит
До сокровенных обиталищ,
Где сердце леса в чаще спит.
И эхо вторит, отголоском
Снимает комаров из ям,
Делянки обегает кроссом,
Уходит в землю по корням.
Тропинка, гать. — "Ты где?" — "Да здесь я!"
К шлепкам прилипла мошкара.
На сбегах бьется Божий стяг,
Скрипят невидимые двери
В бор, чернолесье, березняк.
Мы вновь к тебе заворотили,
Наследственностью хромосом
Мы помним все, мы не забыли
Тебя, наш добрый первый дом.
В твоих зеленых анфиладах
Играют зайчики на пне,
Грибок торчит из-под отпада,
И тень смуглеет на сосне.
За третьим часом осторожно
Грибниц раскручивая нить
(А заодно — свою, возможно),
Пора, услышу, уходить.
И прободав хитросплетенья,
Как дар, тенету на лице
Несу на свет преображенья,
Он, как положено, в конце.
Там, где на выходе редеют
И утончаются стволы,
В просветах лоскуты синеют,
И агнцы облаков белы.
-----
Что ж, хоть и милостью не обделили,
Дальше престола Державин глядит.
Только язык в созидательной силе
Бога из косности в слове творит.

Из архаичного зычного нёба,
Из элативов кривых кадыка,
Чем первозванней и гулче утроба,
Тем дерзновенней и выше строка.

Ветхозаветен, скрипуч в обороте,
С кем царедворца без лести сравнить?
Только неистовый Буанаротти
Мог это небо на фресках кроить.

Да политесов бегущий и глоссов,
С Богом не смея ещё говорить,
В бездну на звёзды взглянул Ломоносов,
Чтобы в двустишие космос впустить.