Какому переводу стихов/песен вы отдаёте предпочтение?

Что еще за "обычный" перевод? Если вы имеете в виду подстрочник, то так и говорите. Стихи переводят, конечно, стихами, а прозаический подстрочник - это вспомогательное средство, если переводчик плохо владеет (или совсем не владеет) языком оригинала. И перевод не обязан быть ни точным, ни красивым, ни "созвучным" (благозвучным, что ли?): все, что он должен, - это быть АДЕКВАТНЫМ. Скороговорку надо передавать скороговоркой, считалку - считалкой, анекдот - анекдотом, колыбельную - колыбельной, а серенаду - серенадой. Если вы "переведете" анекдот дословно, а он основан на игре слов, - он же не будет смешным. А с поэзией все намного сложнее: поэтическое произведение "работает" не только дословным смыслом, но и ритмом (пожалуй, в первую очередь), строфикой, звукописью, отдаленными ассоциациями... Так что в поэзии буквальный перевод - это не перевод. Хотя бывают и очень сильные переводчики-буквалисты. А вольный перевод тоже может быть очень разный.

Предпочитаю читать в подлиннике

Перевод в стихах - это пересказ.

английская поэзия в переводах Маршака

поэтическому.
что такое "обычный" перевод стихов я тоже не понимаю. дурь какая-то.

Следующим был синий стеганый восточный халат, полученный в подарок от кумырского поэта Эчигельдыева, чьи стихи я переводил по подстрочнику: одно время ко мне таскал подружек заведующий отделом поэзии народов СССР, он-то и втянул меня в это, прямо скажем, прибыльное дело. Разумеется, ни кумырского, ни какого другого тюркского, равно как и финно-угорского или романо-германского языка я не знал, но по подстрочнику можно переводить даже с древнеазотского, который, как известно, полностью утрачен. Делается это элементарно. В подстрочнике значится:

У моей любимой щеки, как гранат,
Лицо, как полная луна,
Тело, как свитки шелка,
Слова, как рассыпавшиеся жемчуга…

Задача поэта-переводчика – следовать, конечно, не букве, но духу оригинала:

Нас с Зухрою луноликой
Ночь укроет повиликой…

Помню, Эчигельдыев очень удивился, прочитав этот перевод своих стихов в журнале, так как не знал никакой Зухры и уверял, что повилика в Семиюртинске не растет, он даже не знал, что это за растение. К тому же он обиделся, заявив, что восточные девушки, в отличие от русских профурсеток, по ночам где попадя не шастают, а сидят дома. Однако халат он мне все-таки подарил, ибо публикация в московском журнале для национальных поэтов в те времена была чем-то вроде еще одной звездочки на фюзеляже истребителя.
(Поляков, Козленок в молоке)