Роман «Дворянское гнездо»

Главная причина в религиозности Лизы, с детства научена быть
богобоязненной и смиренной. Вместо того, что бы пойти навстречу
семейному счастью, Лиза предпочла монастырь, увидев в своей
связи с Лаврецким некую безнравственность.
Не "воскрешение" жены Лаврецкого, а именно воспитание Лизы,
её мировоззрение стало причиной развала отношений.

Драма, разыгравшаяся в жизни Лизы, ударила по заветнейшему,
нежнейшему, что она носила в себе: по её религиозной совести.
Столкновение произошло между этой совестью и любовью -
а любить Лиза могла в жизни лишь раз
(она - образец характеров-однолюбов), и любовь для неё была
столь же священна, как её понятия о добре и правде.
Она поняла, и поняла совершенно правильно, что для неё,
для человека такой совести и такой любви, развязать этот
узел в условиях нашего человеческого мира невозможно.
А если развязать узел - невозможно (как - можно будет только
в другом мире, то что же может наполнить и осмыслить
остающиеся годы жизни в земной мир, как не подготовка и
не очищение себя ради достойного перехода в тот мир,
где будут развязываться сложнейшие узлы, завязанные здесь?..
И Лиза вовсе не похоронила себя в монастыре, потеряв надежду
на любовь, она жила надеждой на соединение с любимым в мире
ином.
Те постоянные сомнения в возможности счастья, которые
терзали её еще до известия о возвращении жены Лаврецкого,
объясняются вовсе не слабостью Лизы, а её проницательностью:
она, как человек, близкий Богу и видящий те связи, которых
обычный человек не видит, понимала сердцем, что Лаврецкий
по-прежнему несвободен, несмотря на то, что его жена,
казалось бы, мертва. Лиза полусознательно видела эту связь
Лаврецкого с женой, однако сознательно закрывала на это глаза,
пытаясь поверить в возможность любви и счастья для себя.
Именно за сознательное закрывание глаз в ответ на высшую
правду, ведомую только ей, и винила себя впоследствии Лиза,
когда говорила Лаврецкому, что наказана.
Однако она знала, что препятствия, мешающие ей соединиться
с любимым в этой жизни, исчезнут в мире ином и тогда ничто
не помешает им соединиться в вечном небесном браке.
Не случайно Тургенев заканчивает роман встречей Лизы и
Лаврецкого:
"Но что сказать о людях, еще живых, но уже сошедших с
земного поприща, зачем возвращаться к ним?
Говорят, Лаврецкий посетил тот отдаленный монастырь,
куда скрылась Лиза, - увидел ее.
Перебираясь с клироса на клирос, она прошла близко мимо
него, прошла ровной, торопливо-смиренной походкой монахини -
и не взглянула на него; только ресницы обращенного к
нему глаза чуть-чуть дрогнули, только еще ниже наклонила
она свое исхудалое лицо - и пальцы сжатых рук, перевитые
четками, еще крепче прижались друг к другу.
Что подумали, что почувствовали оба?
Кто узнает? Кто скажет?
Есть такие мгновения в жизни, такие чувства... На них можно
только указать - и пройти мимо".