к 100-летию участника войны, поэта, драматурга Мустая КАРИМА (20.10.1919—2005), автора более 100 книг поэзии и прозы,

Долгая жизнь и короткая старость...
Думалось, этого хватит вполне.
...Ведать не ведаю, сколько осталось –
Дольше, чем нужно, не надобно мне.

Мера важна. И бессмыслен избыток,
Коль через край наливаешь вино:
В землю уйдёт он, желанный напиток,
В землю уйдёт, пропадёт всё равно.
--
Может, звуки этой песни
И не в первый раз слышны,
Но пускай они вольются
В ораторию весны!

Распустился первый ландыш,
Славит лес весны приход,
И по-новому кукушка
Песню старую поёт.

На дубах и на берёзах
Снова птицы гнёзда вьют
И в своих рассветных песнях
Славят солнце, жизнь и труд!

Облаков сквозные крылья,
Тёплый дождь, летящий вниз,
Как люблю я майский воздух,
Всех пьянящий, как кумыс!

Буйной радостью со всеми
Поделиться я готов:
Пусть в сердца людей прольётся
Свежесть утренних цветов!

Может, звуки этой песни
И не в первый раз слышны,
Но пускай они вольются
В ораторию весны!
--
Бежит, струится от луны
До нашего порога
На гребне медленной войны
Весёлая дорога.

Мы долго слушали прибой
На голубом просторе,
Оставим берег и с тобой
Давай отчалим в море.

Дорогу выстелет луна
На этой глади зыбкой.
Нам будет спутницей волна,
Нам будет море зыбкой.

...А волны выше и сильней,
Дорога стала шире.
Чем дальше в море, тем светлей
И на душе и в мире.
--
Взгляни на глобус:
Вот он - шар земной,
На нём Башкирия
С берёзовый листок величиной.

Всего лишь навсего
Не больше
Обыкновенного листка,
Берёза же - великая Россия -
Так зелена, так высока!

Веками тот листок
Сорвать с берёзы
Пытались и огонь,
И ливни, и морозы,

Заморские далёкие ветра,
И заморозки
С самого утра.

И сколько гусениц
К ней прилипало встарь?
"Религия",
"Покорность",
"Государь!".

Но зеленел листок
Среди ветвей,
Питаясь соком
Матери своей.

Но, бури и ветра
Преодолев,
Крепчает листьев
Радостный напев.
-
Пускай на глобусе ты кажешься листком,
Горячим занесённым ветерком, -
Башкирия моя! Твой сын простой,
Я восхищён твоею широтой!
Родной моей, единственной, великой
Простерлась ты от Ика до Яика,
И у тебя такие горы есть:
Вершин достичь - орёл сочтёт за честь!
Я с детства так люблю -
Твой сын -
И гордость гор, и красоту долин,
И золото земли,
И серебристость вод,
Но всех дороже мне
Родной народ!
-
На глобусе страна не велика -
Размер не обыкновенного листка.
А если в глубь веков заглянешь ты -
Узришь народного величия черты.

По тропам нашей радостной земли
Чредою поколения прошли,
И славу их вздымал за веком рек,
И горе их - на дне башкирских рек.

Они - история!
Они ушли в века,
И подпись их -
На скалах след клинка.

"Повинного не рубит сабля",
Так издревле в народе говорили,
Но наши предки в битвах не ослабли,
Ни перед кем колен не преклонили.

Народ мой не был рабски покорён,
Пусть был он нищ - не нищенствовал он,
Носил он саблю только потому,
Что не хотел надеть суму.

Носил он саблю с древнею резьбой,
Но не ходил к соседям на разбой.
Кто покорить хотел страну мою,
Тот падал сам, поверженный в бою.

Он у врагов не спрашивал имён,
Убить врага - таков у нас закон!
И всё, что близко мне,
Всю радость наших дней -
Завоевал народ богатырей!
--
Ты пишешь мне в печали и тревоге,
Что расстоянья очень далеки,
Что стали слишком коротки и строги
Исписанные наскоро листки,

Что дни пусты, а ночи очень глухи
И по ночам раздумью нет конца,
Что, вероятно, в камень от разлуки
Мужские превращаются сердца.

Любимая, ты помнишь об Урале,
О синих далях, о весенних днях,
О том, как мы однажды любовались
Цветами, выросшими на камнях?

У них от зноя огрубели стебли,
Перевились в колючие жгуты,
Но, венчики пахучие колебля,
Цвели всё лето нежные цветы.

Когда бы сердце впрямь окаменело
Среди боёв без края и числа,
Моя любовь, которой нет предела,
Цветами бы на камне расцвела.

Вечны нравственные ценности, Они не нами придуманы. Это честь, совесть, верность. Но самая большая ценность человека - его внутренняя свобода.

мне очень были дороги его книги. В детстве я была слишком серьезной, и мне не хватало погружения в сознание детства, не хватало переживаний искренней детской дружбы, не хватало чистоты деревенского (пусть даже и нищенского) быта. Мне страшно нравились и национальные моменты. И как человек, остро желающий обретения какой-то глубинной подпитки духовного содержания повседневности, я испытывала разочарование, что дети в угоду новому активно "ведутся" на разрушение, не ценят прелести истинного - своих корней. Это было большим препятствием в нашей дружбе. Может быть и главным. Я была бы счастлива, имея такое богатство рядом. Не только в сундуки, где хранили старую одежду, но и сам факт особых традиций, сохраненных несмотря ни на какую советскую власть, из незапамятных времен, вызывали мою острую зависть и внушали особое уважение. Это и есть дар писателя. Внушать любовь к чему-то, разделять с читателем свою любовь к важным вещам.
Совсем забыла про название книги упомянуть. Это "Радость нашего дома. Таганок". Читано в "Библиотеке пионера"

А вот "Не бросай огонь, Прометей" такого сильного чувства не оставил. Я читала эту его пьесу в "Новом мире".

Советские поэты и писатели они вынуждены были врать!

"Еще не все лучи дотла Рассвет спалил, Но ветер зеркало Днестра Зашевелил. И тихо лодка проплыла Среди теней. А в ней немецкие тела, Три тела в ней..." М. Карим

Ну, он больше известен для башкир, чем для нас. Я, например, вообще не читал его. да и смысла не вижу.

к 100-летию автора 100 книг мы что должны были сделать?