Челябинская поэтесса Ирина АРГУТИНА (род. 7 июля 1963) — автор многих книг, сборников стихов: «Свободные скитальцы»,

* * *
В траве разбегаются ягоды красной смородины
и веточка брошенной брошкой лукаво блестит.
Не мы их сорвали с утра во саду в огороде ли,
не нам не пришлось удержать их во влажной горсти.

Мы бродим у озера. Ветром закатным пропахана
озёрная зыбь, и кувшинки над ней зажжены.
За крохотным пляжем налево – деревня Непряхино,
отдавшая всё, кроме имени и тишины,

нашествию дач и у-дачников. Справа – пунцовое
разлито над лесом варенье вечерней зари.
А с этого мостика – помнишь? – когда-то с отцом ловил
на хлеб чебаков и просил меня: «Мам, посоли!»

Отец был спокоен и радостен в этом, настоянном
на травах и тысячелистнике мареве дней.
Мы жили в домишке, дощатом, сыром, неустроенном,
почти как в раю – эта правда с годами видней…

Ты стал очень взрослым. Мои перемены осенние
оставим в покое – кому бы они по душе!
А рай не меняется – только его население
Стареет, взрослеет и новых ведёт малышей.

Кто помнит об этом всегда, даже здесь? – только я да ты.
Наверное, к озеру время с горы понеслось…

Девчонка бежала, споткнулась, рассыпала ягоды,
хотела расплакаться – расхохоталась… до слёз…

Солнечный свет Флоренции

В средневековом городе, где из дома
не выходили барышни - только в церковь,
краски любви, от морока до истомы,
каждый художник выдумал -
на оценку
высшего из судов.
Уж они творили!
Уж разрывали горние занавески
наперебой,
но с именем Санта-Марии:
Камбио, Джотто, далее - Брунеллески.

Что ж, благородно мраморной пеной кружев
их откровенья прикрыли в галантном веке.
небу виднее. А в нем, как улыбка, кружит
легкая птица над башней Палаццо Веккьо.

Может, вот так создал свою Беатриче
из пролетавшей мимо улыбки зыбкой
Данте - и щедрый дар флорентийской речи
передарил Италии безъязыкой…

Пигмалионы, веруя в излеченье,
роз настоящих барышням не дарили:
камень вобрал сверхдозу их излученья
на единицу площади Синьории.

Золото Понте Веккьо - безделушки.
Золото льется в небо из переулков.
В средневековом городе полдень.
Душно.
Вечный турист на ходу доедает булку.

Арно тиха, зелена - у нее сиеста.
У галереи Уффици один художник
пишет с натуры почти святое семейство:
локоны, очи, солнечный бархат кожи…

Ждут у собора, морды засунув в торбы,
лошади, запряженные в фаэтоны.
В тихом свечении - средневековый город.
И почему-то чудится: вот и дома.

Венецианский дождь

Кажется, что синоптики здесь не лгуньи:
пообещали грозы - уже и ветер
гонит барашков по Венецианской лагуне.
Через неделю можно забыть о лете.
Можно забыть о куполах и крыльях
над неземным Сан-Марко, о львах, летящих
с белых фронтонов, -
может быть, здесь открыли
ангелов разновидность? -
о шелестящих
внутренних водах по борту черного лака,
о белизне аркад прихотливых дожей -
через неделю можно забыть.
Однако,
думаю, это случится немного позже,
скажем, на четверть века (прогноз реальный).

…В городе дожей - дождь, но недолгий, летний.
Ветер барашков гонит к мосту Риальто.
Память исчерпана:
этот снимок - последний,
все завершается.
Впрочем, прогноз неточен.
В легкой дорожной сумке звенит бубенчик
маски веселья.
Щурится маска ночи.
Небо темнеет.
Время считать овечек.

Метаморфозы

Светленький мальчик становится темно-русым.
Устная речь превращается в запись мелом
где-то на черной доске. И совсем уж грустно:
черная прядь начинает светиться белым.

Розовый свет превращается в синий полдень
(это не так уж плохо, когда не в серый).
Ищешь прозрачное слово – а что находишь?
И все равно произносишь. А чувство меры
не в состоянии строгой своей печатью
остановить теченье часов и речи.
Божьего дара отчаешься ждать в молчанье, -
вот потому и довольствуешься человечьим.

И превращаешь в радугу серый отблеск
(что называется в физике преломлением),
и поглощаешь черный. И копишь звезды
в выпитой мгле – для нового Сотворения.

Как удаётся получить более 30 баллов за ЛЮБОЙ ответ?
"ТЬФУ" на тебя!

Детские игры.

– Детка, а где твоя кукла другая,
новая и нарядная?
– Мамочка, я пока поиграю
старой, любимой, ладно?

…Тише, бедняжка, так не годится
плакать, моя красавица!
Завтра ты выйдешь замуж за принца –
он тебе, правда, нравится?

Много детишек будет, наверное,
может, целых двенадцать.
Будет он сильный, будет военный,
будет с врагом сражаться.

Ранят его, но совсем немного,
раз – и вылечим раночку…
– Детка, во что ты играешь?
– В Бога.
В доброго Бога, мамочка!

Линия перемены дат - лучший поэтический сборник.

О