Пушкин. История Пугачева

Общество относилось к Пугачеву как к разбойнику, лжецарю.
То, как отец Петра Гринева реагировал на связь сына с
Пугачевым говорит о том, что высший свет считал его
убийцей, мятежником, бунтовщиком, кровопийцей, нечестным
и лицемерным человеком.
Власть же видела в восстании под предводительством
Пугачева большую угрозу для страны и престола и всеми
силами старалась остановить мятеж.

В декабре 1833 года Пушкин проинформировал графа
Бенкендорфа, что он написал историю Пугачёвщины и просил
предоставить её на рассмотрение императора.
Главный цензор Пушкина Николай I одобрил сочинение, вернув
рукопись автору через поэта и воспитателя царских детей В. А.
Жуковского 29 января. На рукописи был ряд замечаний,
правда, по большей части стилистического характера.
Императору не понравились места, где Пушкин излишне
сочувствует восставшим, а также излишняя поэтичность.
В марте 1833 года Бенкендорф сообщил, что императору
благоугодно назвать книгу не "История Пугачёва", а "История
Пугачёвского бунта",
в целом же изменения не затронули "основной линии
исторического труда Пушкина".
"История Пугачёвского бунта" вышла в свет в декабре 1834
года в количестве 3000 экземпляров и не пользовалась успехом.
У официальных лиц книга вызвала яростную критику. Пушкин же
жаловался, что книгу не покупают.
Оттого, что сановные современники не приняли труд Александра
Сергеевича, он не становится хуже и менее значимым для нас,
его потомков. Мы ещё больше понимаем, что Пушкин кроме
выдающегося поэтического дара, обладал и многими
важнейшими качествами профессионального историка-
исследователя: философским складом ума, необычайным
трудолюбием, широтой кругозора, чёткой гражданской позицией
и честностью в освещении исторических фактов.

В конце февраля 1834 года Пушкин записал в дневнике: «В публике очень бранят моего Пугачёва <…> Уваров большой подлец. Он кричит о моей книге как о возмутительном сочинении». В письме к Пушкину от 10 апреля 1835 года И. И. Дмитриев успокаивал его: «Сочинение ваше подвергалось и здесь разным толкам, довольно смешным, но никогда дельным, одни дивились, как вы смели напоминать о том, что некогда велено было предать забвению. — Нужды нет, что осталась бы прореха в Р.<усской> истории». Рецензия М. П. Погодина, предназначавшаяся для «Московского наблюдателя», осталась при жизни Пушкина неопубликованной и была напечатана только в 1865 году. Погодин отметил, что «История Пугачёва» «имеет гораздо больше достоинства литературного, чем исторического, хотя богата и последним» и выделил как литературные достоинства её «простоту слога, безыскусственность, верность и какую-то меткость выражений»

Следует учитывать, что своим историческим трудом Пушкин совершил настоящий информационный прорыв. Вся информация, касающаяся Пугачевского бунта, оставалась секретной, а имя грозного бунтаря старались не упоминать. Об этом в первую очередь позаботилась императрица Екатерина, которая, прикрываясь симпатией к деятелям эпохи Просвещения, до крайности укрепила абсолютистский монархический строй и крепостничество в России.
Поскольку историю пишут победители, любое объективное исследование подобного рода было обречено на остракизм со стороны власть предержащих, хотя публикацию разрешил сам Николай I. Именно такие люди и составляли читателей труда Пушкина, поскольку основное население России, в большинстве сочувственно вспоминавшее Пугачёва, оставалось полностью безграмотным.
Своим монументальным исследованием по многим достоверным источникам, противоречащим официальной точке зрения, Пушкин безусловно намного опередил своё время. Современники, могущие прочитать тогда его работу, в силу разных обстоятельств не могли оценить её объективно и по достоинству.

Светская чернь эту книгу не заметила, продолжая наслаждаться писульками Булгарина.