Слух о способной моделистке по Москве распространялся стремительно. Хотя она и не слишком церемонилась с заказчицами, устраивая многочасовые примерки до полного изнеможения. Но придирки "тиранки" терпели безропотно - платье получалось "как из Парижа". Скоро "платье от Ламановой" вошло в московский словарь так же, как коньяк от Шустова, чай от Абрикосова или филипповские калачи. Марина Цветаева даже зарифмовала ее фамилию в строчках "та богиня мраморная - нарядить от Ламановой".

Когда законодатель парижской моды Поль Пуаре попал в Россию, он был поражен, что модели Ламановой ничуть не уступают европейским идолам моды Ворту, Пакэну, Дусе. Надеждой Петровной француз был очарован и тут же вписал ее в контекст своих представлений о России: "...Ламанова стала моей дорогой подругой. Это она мне открыла очарование Москвы - этих драгоценных ворот в Азию. Она и сейчас мне видится на фоне икон Кремля, куполов собора Василия Блаженного, прекрасной коллекции современной живописи господина Щукина... ".

Большие модницы Мария Ермолова, Ольга Книппер-Чехова, Вера Холодная восхищались вкусом и талантом Ламановой. Они стали ее главными моделями и рекламными агентами. Стоило кому-то из них показаться в ее платье, назавтра его хотели все. Скоро Ламанова стала шить для всей театральной Москвы. Она быстро стала своей в артистическом кругу еще и благодаря мужу, Андрею Павловичу Каютову, актеру-любителю с громким псевдонимом Вронский. К тому же он был богачом. Став управляющим московским отделением знаменитого страхового общества "Россия", в 1885 году он помог Надежде Петровне открыть свой дом моды на Тверском бульваре.
Слава Надежды Ламановой росла, и самые знатные модницы, включая первых дам императорского двора, выстраивались к ней в очередь. Ее платья нещадно копировали, безуспешно подражая стилю, а пределом мечтаний тогдашних эстеток был портрет Серова в платье от Ламановой.
В 1901 году К. С. Станиславский приглашает Ламанову в Московский Художественный театр. Здесь она трудилась в костюмерной мастерской 40 лет – до последнего дня своей жизни. Под руководством Надежды Петровны «работались» костюмы для всех спектаклей театра.
Все смела революция. А вскоре и сама Надежда Петровна как официальная "поставщица двора Ея Императорского Величества" угодила в Бутырки. Спасло только заступничество Горького, жена которого, актриса Художественного театра Мария Андреева, была давнишней клиенткой Надежды Петровны.
Выжить ей помог театр. Для большевиков он стал мощным орудием пропаганды, а для барыни с прежними представлениями о жизни, искусстве и моде – средством к существованию. Из остатков драпировок, а то и полотенец и одеял, она умудрялась шить потрясающие вечерние туалеты для вахтанговской "Принцессы Турандот", обшивала мхатовские спектакли "Зойкина квартира" и "Женитьба Фигаро".
Надежда Петровна одевает актеров в первых советских фильмах: «Аэлита», «Поколение победителей», «Цирк», «Александр Невский»; в глубоко пенсионном возрасте вместе с художником Головиным создает шедевры театрального костюма для «Женитьбы Фигаро» во МХАТе, одевает в Театре Красной Армии «Вассу Железнову» с Раневской в роли Вассы... Станиславский называл ее «нашей драгоценной, незаменимой, гениальной, Шаляпиным в своем деле».