это правда что сталина отравили ядом его соратники?

Возможно.

Нет

"Молотов встрепенулся:
— Я знаю это вещество. Точно – крысиный яд.
— Правильно, — ухмыльнулся Лазарь. – Но в микроскопических дозах – это, так называемый, антикоагулянт, вещество, разжижающее кровь. Оно, по идее, должно предотвращать закупорку сосудов. Сталин принимает два с половиной миллиграмма дикумарола утром и вечером.
— А какой-нибудь анализ проводится? – спросил Булганин.
Лазарь опять сверился с бумагой:
— Да. Сразу после инсульта у него взяли кровь на анализ, чтобы определить время свёртывания. Сначала это делалось ежедневно, потом – два раза в неделю, чтобы установить соответствующую дозу дикумарола. Всё очень просто. А теперь, когда доза установлена, этот анализ проводится только раз в месяц.
— А что дальше? – потерял терпение Булганин.
— Что дальше? Я не врач, мне только сообщили, что дозу постоянно не проверяют.
— В каком виде принимается этот препарат? – вставил свой вопрос Молотов.
— Обычные белые таблетки. Ничем не примечательные. Он держит их под замком, словно боится отравления.
— И именно это ты и предлагаешь? – спросил Ворошилов.
— Нет. Мы заменим таблетки другими, внешне похожими. Вместо пяти миллиграммов в день он будет принимать двадцать. Сталин ни за что не отличит их. Если дозировка повышена, то этот крысиный яд имеет способность быстро накапливаться в крови.
— А результат? – поинтересовался Молотов.
— Увеличить дозу – не значит убить его. Его кровь станет плохо сворачиваться, а значит, увеличится шанс кровоизлияния в мозг. Вот вам и другой инсульт – кровоизлияние в мозг, то есть не ишемический, а геморрагический инсульт, который ещё хуже.
— Какова вероятность? – спросил Булганин.
— Учитывая его недавний инсульт, довольно большая.
Ворошилов опять поднял руку:
— А можно ли проследить происхождение таблеток?
— К кому приведёт следствие? — К фармацевту.
— А кто введёт лекарство? – раздался голос Молотова.
— Сам Сталин. Знаете более подходящую кандидатуру?
Молотов заходил по комнате, заложив руки за спину, погружённый в мысли. Все глазами следили за ним.
— И Роза выпишет рецепт?
Установилась тишина. Лазарь сделал глубокий вздох.
— Ей это делать не обязательно. У нас здесь имеется нужное количество каких хочешь бумажек.
— А это сработает? – с тревогой произнёс Булганин.
— Должно сработать. У нас просто нет другого выхода.
— А где хранятся все лекарства?
— В его кабинете. В закрытом на ключ шкафчике. Все эти лекарства прописаны Розой, хотя Сталин предпочитает лечиться дедовскими методами.
Лазарь повернулся в сторону Молотова:
— Я хочу, чтобы её не было в пределах страны, когда это произойдёт. Думаю, ты сможешь организовать ей какую-нибудь поездку.
Молотов пристально посмотрел на Кагановича.
— Канада подойдёт?
Лазарь кивнул.
— А другие? – раздался голос Ворошилова.
Булганин заулыбался:
— А что другие? Только Георгий (Маленков) и Анастас (Микоян) имеют голову на плечах, и у них достаточно ума оставаться в тени. Они не станут поддерживать нас, но и мешать не будут. Их молчания нам вполне достаточно.
— Тогда…, — произнёс Лазарь, осознавая всю ответственность момента. – Тогда…
Он опять обвёл взглядом всех, стоящих рядом. Они смотрели на него в напряжённом ожидании. Затем все молча переглянулись. Решение было принято.

Сталин слышал о ночном собрании, но он ничего не спросил, поскольку отчет, который он требовал, в девять утра был у него на столе, хотя он сам появился у себя в кабинете в Кремле только к двум часам дня. Сталин даже не поинтересовался, почему собирались только четыре члена Президиума.
17 февраля 1953 года Сталин в последний раз принял кого-нибудь. "

Скорее родственники репресивных