Как жили дети, чьи отцы погибли в ВОВ в послевоенное время ?

Трудно жили. Я 1954 г. р. родилась через 9 лет после окончания войны и застала еще живыми и вернувшихся фронтовиков, и семьи, у которых кто-то погиб. Мы живем в Беларуси, у нас, особенно в деревнях, почти все мужчины были в партизанах, так что в 60-х годах, когда я была школьницей, об этом очень много говорили, и ссорились, и жалели. Были две женщины-вдовы, которые потеряли мужей на войне, мы с классом ходили помогать им копать картошку, носить воду, перед праздником помогали помыть окна и полы и т. д. Даже ставили для них "самодельные" концерты: пели песни, читали стихи. Колхоз им помогал с дровами, с ремонтом. Но ведь все равно живого мужа и отца не заменишь.

В бедности.

тяжело очень. голодно было и бандитов полно

Хорошо жили. Без войны.

на мамкину зарплату, небольшую пенсии детям-сиротам платили до 16 лет, а в деревнях мальчишки взрослели раньше, за отца приходилось все делать... кто косить будет, дровами запасаться, колоть, поправить в доме че-нть, воды мамке натаскать, огород перерыть и прочая и прочая... и прочая..

Государство не оставляло их .Помогали хотя всем было трудно Но учебы и образование было доступным и бесплатным Кто хотел могли выучиться и стать достойными людьми Но ведь и дети тех, кто вернулся в фронта тоже жидли в бедности Вся страна была разрушена на 90%

всё было бесплатное и всё доступно любому а не только сиротам.

Через 16 лет Гагарин полетел. А сейчас после 90-х с трудом восстанавливаемся.

Очень трудно. А вообще про то время просто до дрожи в боли груди пел Володя Высоцкий, который жил и рос в те трудные и даже страшные дни.

Час зачатья я помню неточно —
Значит память моя однобока,
Но зачат я был ночью, порочно
И явился на свет не до срока.

Я рождался не в муках, не в злобе:
Девять месяцев — это не лет!
Первый срок отбывал я в утробе —
Ничего там хорошего нет.

Спасибо вам, святители,
Что плюнули да дунули,
Что вдруг мои родители
Зачать меня задумали

В те времена укромные,
Теперь — почти былинные,
Когда срока огромные
Брели в этапы длинные.

Их брали в ночь зачатия,
А многих — даже ранее,
А вот живёт же братия,
Моя честна компания!

Ходу, думушки резвые, ходу!
Слова, строченьки милые, слова!..
Первый раз получил я свободу
По указу от тридцать восьмого.

Знать бы мне, кто так долго мурыжил, —
Отыгрался бы на подлеце!
Но родился, и жил я, и выжил:
Дом на Первой Мещанской — в конце.

Там за стеной, за стеночкою,
За перегородочкой
Соседушка с соседочкою
Баловались водочкой.

Все жили вровень, скромно так —
Система коридорная:
На тридцать восемь комнаток —
Всего одна уборная.

Здесь на зуб зуб не попадал,
Не грела телогреечка,
Здесь я доподлинно узнал,
Почём она — копеечка.

…Не боялась сирены соседка,
И привыкла к ней мать понемногу,
И плевал я, здоровый трёхлетка,
На воздушную эту тревогу!

Да не всё то, что сверху, — от Бога,
И народ «зажигалки» тушил;
И как малая фронту подмога —
Мой песок и дырявый кувшин.

И било солнце в три луча,
На чердаке рассеяно,
На Евдоким Кириллыча
И Гисю Моисеевну.

Она ему: «Как сыновья?» —
«Да без вести пропавшие!
Эх, Гиська, мы одна семья —
Вы тоже пострадавшие!

Вы тоже — пострадавшие,
А значит — обрусевшие:
Мои — без вести павшие,
Твои — безвинно севшие».

…Я ушёл от пелёнок и сосок,
Поживал — не забыт, не заброшен,
Но дразнили меня «недоносок»,
Хоть и был я нормально доношен.

Маскировку пытался срывать я:
Пленных гонят — чего ж мы дрожим?!
Возвращались отцы наши, братья
По домам — по своим да чужим…

У тёти Зины кофточка
С разводами да змеями —
То у Попова Вовчика
Отец пришёл с трофеями.

Трофейная Япония,
Трофейная Германия…
Пришла страна Лимония,
Сплошная Чемодания!

Взял у отца на станции
Погоны, словно цацки, я,
А из эвакуации
Толпой валили штатские.

Осмотрелись они, оклемались,
Похмелились — потом протрезвели.
И отплакали те, кто дождались,
Недождавшиеся — отревели.

Стал метро рыть отец Витькин с Генкой,
Мы спросили: «Зачем?» — он в ответ:
Мол, коридоры кончаются стенкой,
А тоннели выводят на свет!

Пророчество папашино
Не слушал Витька с корешем —
Из коридора нашего
В тюремный коридор ушёл.

Ну, он всегда был спорщиком,
Припрут к стене — откажется…
Прошёл он коридорчиком —
И кончил «стенкой», кажется.

Но у отцов — свои умы,
А что до нас касательно —
На жизнь засматривались мы
Уже самостоятельно.

Все — от нас до почти годовалых —
«Толковищу» вели до кровянки,
А в подвалах и полуподвалах
Ребятишкам хотелось под танки.

Не досталось им даже по пуле,
В «ремеслухе» — живи да тужи:
Ни дерзнуть, ни рискнуть… Но рискнули
Из напильников делать ножи.

Они воткнутся в лёгкие
От никотина чёрные
По рукоятки — лёгкие
Трёхцветные наборные…

Вели дела обменные
Сопливые острожники —
На стройке немцы пленные
На хлеб меняли ножики.

Сперва играли в «фантики»,
В «пристенок» с крохоборами,
И вот ушли романтики
Из подворотен ворами.

Получали маленькую пенсию за отца, бедно жили, голодно, как и все.

вам напомнить какое количество детей репрессировванных получили высшее образование и с голоду совсем не пухли, скорее - наоборот...

Нормально жили, раньше не сейчас
Страну восстановили за 5 лет