Кто в Олимпе был у Зевса любимымвночерпием? подскажите, нужно срочно! Программа для 5 класса

На Олимпе виночерпием был Гефест, угощавший пирующих амброзией и нектаром. "Виночерпий" соответствует русскому историзму "чашник". В другое время сын Троса и Каллирои, прекрасный юноша, унесенный на небо с горы Иды Зевсовым орлом. На Олимпе он тоже сделался виночерпием Зевса вместо Гебы. Взамен сына Зевс даровал отцу Ганимеда пару божественных коней.

наверно бахус

ДИОНИС БОГ ВИНА

дионис

,сдесь точно есть...)))
Троя любила Аполлона. Ее жители всегда с особенной теплотой старательно и нараспев произносили хвалебные молитвы в честь этого бога, следя, как дым от сжигаемых благовоний поднимается размытой серой юшкой к небу.
С самого детства Ганимед, сын троянского басилевса, рос в атмосфере всеобщего восхищения и трепета перед богом-покровителем родного города. С самого детства он замирающе смотрел на Аполлона, изображенного на ярких фресках царского дворца, и осторожно трогал пальчиком золотые волосы, искусно нарисованные троянскими мастерами.
Нет, в Трое, конечно же, чтили и других богов, но к Аполлону отношение было особенное. Троя - вся, без исключения - любила его, самого светлого, самого утонченного, самого прекрасного бога. Она обожала его, одаривая слепой привязанностью подобно младшей дочери, внимающей каждому слову, каждому движению своего отца. В этом городе у Аполлона был самый большой и богатый храм, где самые красивые девушки и юноши, выбранные богом, служили в его честь.
И когда Аполлон, часто посещающий царя Троса, появлялся на широких улицах, мощеными плоскими матовыми камнями, вся Троя покидала дома и шумной разноцветной толпой радостно приветствовала бога. Женщины кидали к его ногам - обутым в кожаные сандалии с золотыми нашлепками - раскрывшиеся цветы розовых магнолий. А Аполлон, ступая по этим нежным лепесткам, приветливо улыбался на все стороны и охотно принимал искреннее обожание смертных.
В тронном зале отцовского дворца - с цветной росписью причудливой геометрики на потолке, охристыми колоннами, сказочными животными и почти живыми богами на стенах - Ганимед всегда старался присесть рядом, пытаясь попасть ему на глаза. Аполлон же всегда восхищался красотой мальчика, и первый сказал, что подросший сын Троса - самый прекрасный из всех смертных.
А потом, когда Ганимед пас отцовские стада за стенами города, Аполлон тихо подошел к нему и мягко опрокинул на теплую землю, покрытую свежескошенной травой. Троянец лишь глубоко дышал и послушно выгибался в руках сына Лето. Потом бог ушел, чтобы возвращаться снова и снова, принеся в жизнь Ганимеда постоянное ожидание коротких и редких встреч, последующих желанных прикосновений, и этот завораживающий запах. Кожа бога всегда пахла медом, говорили, что стены его храма на западе - в Дельфах - были построены из воска пчел. А еще от Аполлона пахло чем-то таким воздушным, сладким и свежим, и Ганимед, приникая к богу, всегда не мог понять, чем именно.
Перебирая кудри Аполлона, ловившие лучи солнца в свои тугие золотые завитки - настоящие, не нарисованные на фреске, - в эти самые минуты Ганимед был счастлив.
Он давно решил посвятить всю свою жизнь служению Аполлону. Бог уже выбрал его, выберет и сейчас - сын Троса будет преданно служить во славу сына Зевса в его земном доме.
И как-то Ганимед решился:
- Я хочу быть твоим жрецом, - несмело попросил он, трогая тонкими пальцами ключицы сына Лето, когда кожа мальчика все еще сохраняла порозовевшие следы от прикосновений бога.
Аполлон лишь неопределенно покачал головой и опять растворился, оставив в воздухе запах меда и этого непонятного дурмана.
***
Прошло несколько дней томительного одиночества без Аполлона. Ганимед все ждал, что в просторный тронный зал зайдет, уверенно наступая на разукрашенный цветной известью пол, важный жрец Аполлона, и скажет, что царского сына призывают в храм. И сын Троса, произнеся соответствующие клятвы, войдет в ряды младших служителей сына Зевса.
Но он неожиданно услышал шум хлопающих огромных крыльев, почувствовал, как большие когти, вцепившиеся в расшитую одежду, потянули вверх, и холодный ветер резко и колюще подул в лицо. Огромный орел забрал его и перенес на снежнопиковый Олимп, в божественные чертоги, венчающие своим уверенным великолепием вершину горы. И ласковые глаза Верховного Бога смотрели на него, а большие ладони успокаивающе гладили плечи взволнованного мальчика.
Он не мог отказать Зевсу, прикосновения бога растеряли его и лишили всякой воли. У Ганимеда и вы