Помогите найти позицию автора. Заранее спасибо.

Когда я пью чай, ко мне входит моя Лиза, в шубке, в шапочке и с нотами,
уже совсем готовая, что. бы идти в консерваторию. Ей 22 года. На вид она
моложе, хороша собой и немножко похожа на мою жену в молодости. Она нежно
целует меня в висок и в руку и говорит:
-- Здравствуй, папочка. Ты здоров?
В детстве она очень любила мороженое, и мне часто приходилось водить ее
в кондитерскую. Мороженое для нее было мерилом всего прекрасного. Если ей
хотелось похвалить меня, то она говорила: "Ты, папа, сливочный". Один пальчик
назывался у нее фисташковым, другой сливочным, третий малиновым и т. д.
Обыкновенно, когда по утрам она приходила ко мне здороваться, я сажал ее к
себе на колени и, целуя ее пальчики, приговаривал:
-- Cливочный.. . фисташковый.. . лимонный.. .
И теперь, по старой памяти, я целую пальцы Лизы и бормочу:
"фисташковый.. . сливочный... лимонный... ", но выходит у меня совсем не то. Я
холоден, как мороженое, и мне стыдно. Когда входит ко мне дочь и касается
губами моего виска, я вздрагиваю, точно в висок жалит меня пчела, напряженно
улыбаюсь и отворачиваю свое лицо. С тех пор, как я страдаю бессонницей, в
моем мозгу гвоздем сидит вопрос: дочь моя часто видит, как я, старик,
знаменитый человек, мучительно краснею оттого, что должен лакею; она видит,
как часто забота о мелких долгах заставляет меня бросать работу и по целым
часам ходить из угла в угол и думать, но отчего же она ни разу тайком от
матери не пришла ко мне и не шепнула: "Отец, вот мои часы, браслеты,
сережки, платья.. . Заложи все это, тебе нужны деньги... "? Отчего она, видя,
как я и мать, поддавшись ложному чувству, стараемся скрыть от людей свою
бедность, отчего она не откажется от дорогого удовольствия заниматься
музыкой? Я бы не принял ни часов, ни браслетов, ни жертв, храни меня бог, --
мне не это нужно.
Кстати вспоминаю я и про своего сына, варшавского офицера. Это умный,
честный и трезвый человек. Но мне мало этого. Я думаю, если бы у меня был
отец старик и если бы я знал, что у него бывают минуты, когда он стыдится
своей бедности, то офицерское место я отдал бы кому-нибудь другому, а сам
нанялся бы в работники. Подобные мысли о детях отравляют меня. К чему они ?
Таить в себе злое чувство против обыкновенных людей за то, что они не герои,
может только узкий или озлобленный человек. Но довольно об этом.