Михаил Михайлович Зощенко говорил: обо мне говорят как о юмористе о писателе который смешит это не так согласны? обоснуй

Не совсем так...)

Зощенко создал свой, совершенно неповторимый художественный стиль. У Зощенко на литературу слоились достаточно определенные и твердые взгляды. Он был приверженцем реалистических литературных традиций. Он стоял за жизнеутверждающее искусство, показывающее гармоничного, сильного и красивого человека, пронизанного светлым мироощущением.

Его обращение к сатире, к юмористическим рассказам было продиктовано необходимостью борьбы за такого человека. Разоблачение мещанства, пошлости, скудоумия, духовной нищеты стало главной целью его творчества. Идеология новой эпохи, которой противостояло новоявленное мещанство и обывательский быт, очень импонировала ему именно требованием оптимизма, повышенной жизнедеятельности во имя осуществления светлых идеалов.

Важнейшей фигурой во всех юмористических и сатирических новеллах, составивших эту книгу и все последующие, является рассказчик, сама речь которого, косноязычная, переполненная уличным жаргоном, канцеляризмами и грамматическими нелепостями, разоблачает и его самого и тех, о ком он рассказывает. Эта маска простодушного, невежественного рассказчика была создана Зощенко поистине с великим искусством.

Юмор Зощенко заключал, однако, в своей глубине сострадание к так называемому маленькому человеку», растерявшемуся в годы великой ломки социальных и человеческих отношений. Этой внутренней болт обычно у Зощенко не видели, отдавая должную восхищенную дань блеску юмористических ситуаций, выразительности речевых характеристик, словом, в основном юмору положений. Произведения, созданные писателем в 20-е годы, были основаны на конкретных и весьма злободневных фактах, почерпнутых либо из непосредственных наблюдений, либо из многочисленных читательских писем.

Тематика их пестра и разнообразна: беспорядки на транспорте и в общежитиях, гримасы нэпа и гримасы быта, плесень мещанства и обывательщины, спесивое помпадурство и стелющееся лакейство и многое, многое другое. Часто рассказ строится в форме непринужденной беседы с читателем, а порою, когда недостатки приобретали особенно вопиющий характер, в голосе автора звучали откровенно публицистические ноты. В цикле сатирических новелл М. Зощенко зло высмеивал цинично-расчетливых или сентиментально-задумчивых добытчиков индивидуального счастья, интеллигентных подлецов и хамов, показывал в истинном свете пошлых и никчемных людей, готовых на пути к устроению личного благополучия растоптать все подлинно человеческое («Матренища», «Гримаса нэпа», «Дама с цветами», «Няня», «Брак по расчету»). Новаторство Зощенко началось с открытия комического героя, который, по словам писателя, «почти что не фигурировал раньше в русской литературе», а также с приемов маски, посредством которой он раскрывал такие стороны жизни, которые нередко оставались в тени, не попадали в поле зрения сатириков.

Разрабатывая нарочито обыденные сюжеты, рассказывая частные истории, приключившиеся с ничем не примечательным героем, писатель возвышал эти отдельные случаи до уровня значительного обобщения.

Он проникает в святая святых мещанин, который невольно саморазоблачается в своих монологах. Эта умелая мистификация достигалась посредством мастерского владения манерой повествования от имени рассказчика, мещанина, который не только опасался открыто декларировать свои воззрения, но и старался нечаянно не дать повода для возбуждения о себе каких-либо предосудительных мнений.

Зощенко – писатель не только комического слога, но и комических положений. Стиль его рассказов – это не просто смешные словечки, неправильные грамматические обороты и речения. В том-то и состояла печальная судьба авторов, стремившихся писать «под Зощенко», что они, по меткому выражению К. Федина, выступали просто как плагиаторы, снимая с него то, что удобно снять, – одежду.

Хочу попробовать ответить на первый вопрос: писатель-юморист не сам по себе такой, а пишет с юмором потому, что переболел событием, о котором пишет. И хорошо, по-моему, если пишет с ДОБРЫМ юмором: читаем легко, улыбаемся, отмечаем про себя, что так не надо поступать.
Вот и свой рассказ он построил так, будто с ним произошло это (я просто не знаю, было ли с ним это на самом деле) , когда для того, чтобы насладиться мороженым, дети сбыли калоши гостей родителей, потом они (дети) поплатились за это, но не возмутились, потому что наказание было справедливым (а почему справедливым? Да потому, что дети признали неправильность своих действий, признали сами, так как ради фантастического, редкого лакомства они, не задумываясь, перекупщику снесли предметы обуви гостей, поставили родителей в неловкое положение, и, более того, заставили всех присутствующих усомниться в том, а нормальные ли дети растут в этой семье) , более того, в течение жизни, лакомясь мороженым, они, дети, ставшие уже взрослыми, всегда вспоминали этот случай из жизни и краснели. Мне думается, что мы, находясь в той или иной неловкой ситуации, в которой поступили, тоже, бывает, краснеем. а это успех, в первую очередь, наших родителей, потом писателей, а в-третьих, ну мы же растём, и мы уже не очень дураки!

Спасибо за вопрос!