2 вопроса по литературе про Некрасова.

Некрасов дружил с Пастернаком. Его и любил время от времени.
А музеев нет. Некрасов в завещании написал, что проклянет именем Повелителя мух того, кто ему музей построит.

Дождь лил уже несколько суток - мелкий, затяжной, беспросветный. Иногда он на время умолкал, но с очередным порывом ветра капли снова начинали выбивать по крыше монотонную барабанную дробь. Из окна кухни было видно, как по наружной стороне стекла сбегают струйки воды, как понуро покачивает мокрыми ветвями береза, и, намокая, чернеет забор. Дальше все растворялось в мелкой сетке дождя. Зеленая лужайка перед крыльцом с каждым днем все больше превращалась в болото. По ночам, сырость ползла вверх по ступеням и холодными ведьмиными пальцами ощупывала самые дальние уголки дома. Казалось, ненастье уже никогда не прекратиться и до скончания веков не будет ничего кроме серых облаков и дождя. В первый день Александр, выходя на улицу, подставлял лицо подающим каплям. На третий затосковал по солнцу. А к вечеру четвертого дня вдруг понял, что дождь этот не случайный каприз природы. Что это он сам, как непутевый ученик волшебника, играя магическими формулами, по неосторожности разверзнул хляби небесные. Прижавшись лбом к холодному стеклу, он смотрел, как по небу ползут серые рваные облака, и уже почти верил, будто стихия разыгралась по его неосторожному призыву.. .

Тоску по одиночеству Александр ощутил еще несколько лет назад. Казалось, в городской суете среди людей он навсегда упускает нечто очень важное. Жизнь уходит как песок сквозь пальцы, а он лишь растерянно смотрит, как ветер рассеивает бессмысленно прожитые дни и годы. Какие бы планы он не строил, какие бы усилия не прилагал, все обернется суетой и прахом. Мишура упадет и, словно в сказке с плохим концом, он однажды увидит себя посреди высохшей бесплодной долины. Вокруг никого из тех, с кем дружил или враждовал, с кем проводил будни и праздники. Только трещины змейками разбегаются по сухой глинистой почве, и ветер, шелестя бумажной шелухой, гонит откуда-то обрывки мусора. Ни работа, ни развлечения, ни уют семейного очага не могли защитить от этого видения. И постепенно он убедил себя, что, только оставшись в полном одиночестве, сможет добраться до спасительного источника, способного преобразить эту пустыню.

Жизнь в уединение всегда представлялась на фоне величественных пейзажей, как левитановское "Над вечным покоем". Но он понимал, что скит на высоком речном берегу посреди простора и безлюдья - несбыточная для современного человека мечта. Не хватит у него духа порвать с работой, семьей, изменить привычный уклад жизни. И постепенно, как компромисс, возникло решение хотя бы месяц провести одному на своей даче. Он мечтал, что непогода выгонит в город соседей, и вокруг не останется ничего кроме опустевших домов, леса и хмурого неба. И вот мечты неожиданно сбылись.. .

Из окна мансарды Александр наблюдал, как машины, разбрызгивая грязь, прорываются на асфальтированную дорогу. Вечером, моргнув габаритными огнями, в сумерках растворился последний автомобиль. Первозданную тишину теперь нарушали только падающие капли. Несколько минут Александр слушал, как они выбирают дробь по крыше, а потом, подчиняясь внезапному импульсу, сбежал на первый этаж и включил радиоприемник. Еще недавно в городе на него ежесекундно давили звуки: - автомобильные гудки, пьяные крики за окном, громкая музыка. Информация, от которой пытался защититься, настырно пролезала в сознание с экранов телевизоров, из радиоприемников, из чужих случайно услышанных фраз. Звуки были не просто физическим явлением. Посредством их чужая воля, чуждая культура агрессивно пытались подчинить и подавить душу. И вот, наконец, тишина, о которой мечтал. Но откуда этот незнакомый раньше страх?

Весь вечер он слушал популярные шлягеры и бодрые голоса ди-джеев. Убеждал себя, что к тишине и одиночеству надо привыкать постепенно, как прозревший слепой привыкает к яркому дневному свету. И поэтому сегодня он проглотит попсовую отраву, но уже завтра будет слушать только перестук падающих капель, шелест мокрой листвы и ветер. Однако до завтрашнего дня еще нужно было дожить, а вечер тянулся бесконечно долго. Под потолком в запылившемся абажур