(Это было лет пятьдесят назад) –
Запах сахара, вишни и горького миндаля…
Неподвижный зной обещал грозу…
Ты варила вишню в большом тазу.
Я стоял у стены, жадным взглядом тебя сверля.
Не спеша, горели в плите дрова,
И огонь, потрескивая едва,
По лицу твоему разливал отраженный свет.
Эти плечи!. . руки!. . изгиб ноги!... –
Ты была прекрасней любых богинь…
Ты была меня старше на целых двенадцать лет.
Я взрослел в то лето. Я это знал:
Ты являлась мне в беспокойных снах…
Эта близость к тебе, эта зрелая красота,
Этот дивный свет твоего лица –
Были, словно яд, для меня – юнца,
В сотни раз страшней, чем синильная кислота.
Ты могла, шутя, и чуть-чуть дразня,
Называть «своим женихом» меня…
Приобнять, на ходу, и прижаться ко мне слегка…
Я не смел тебе прошептать: «Люблю!» , –
Я играл тебе свой «Вишневый блюз» ,
И гитара надрывно стонала в моих руках.
