А правительство разрешит ли вооружить крейсер? А то у меня война с демонами начнется.

Сейчас эта война закончится)

Три тысячелетия назад люди объединились для того, чтобы разгромить демонов, используя меченое оружие, обладающее магической силой. Победа вселила в людей уверенность: свирепые подземники исчезли навсегда. Нет оснований больше бояться ночной тьмы...
Солнце пустыни давило нещадно. Удручали даже не яркость и зной, а гнетущая тяжесть, и Арлен поймал себя на том, что горбится, словно сдается перед светилом.
Он пересекал окраину Красийской пустыни, где не было ничего, кроме растрескавшейся глины – во всех направлениях, сколько хватает глаз. Ничто не давало тени и не отражало жары. Ничто не лелеяло жизнь.
«Ничто не привлечет сюда человека в здравом уме», – выбранил себя Арлен, но тем не менее выпрямился в седле, бросая вызов солнцу. Его верхнее платье было сшито из тонкой белой ткани, капюшон надвинут на глаза, покрывало защищало рот и нос. Одежда частично отражала свет, но это не спасало. Он даже покрыл белой попоной коня, гнедого рысака по имени Утренний Ветер.
Конь сухо кашлянул, пытаясь избавиться от наглухо засевшей в горле пыли.
– Я тоже хочу пить, Ветер, – Арлен похлопал коня по шее, – но мы уже израсходовали утренний рацион. Делать нечего, придется терпеть.
Он снова извлек карту Аббана. Висевший на шее компас показал, что они по-прежнему идут на восток, но каньона впереди не наблюдалось. Он должен был появиться накануне, и, если Арлен с Ветром не достигнут реки и не найдут воду, придется поворачивать к Форту Красия, сколько бы ни урезывался рацион.
«А можно еще сэкономить день жажды и повернуть сейчас же», – подсказал внутренний голос.
Голос всегда советовал повернуть назад. Арлену в нем слышался отец – назойливое присутствие человека, которого он не видел десять лет. Слова неизменно несли в себе крупицы мрачной мудрости, любимой отцом. Джеф Тюк был хорошим, честным человеком, но из-за угрюмой рассудительности всю жизнь просидел дома, выходя лишь на считаные часы.
Каждый день, проведенный вдали от убежища, означал еще одну ночь среди подземников, и Арлен не то чтобы относился к опасности беспечно, но не мыслил себя без поиска мест, куда не ступала нога и не проникал взор человека. Он убежал из дома в одиннадцать лет. Сейчас ему двадцать, и он повидал столько, что сравниться с ним в кругозоре может лишь горстка людей.
Отцовский голос походил на сушь в горле Арлена – всего-навсего еще один повод набраться терпения. Демоны сделали мир маленьким. И он не позволит настырному голосу уменьшить его еще сильнее.
На сей раз он искал Баха кад’Эверам – красийскую деревню, название которой переводилось как «Чаша Эверама», то есть Создателя в красийском понимании. Из карт Аббана следовало, что она стоит в естественном углублении на месте бывшего озера в речном ущелье. Селение славилось своей посудой, но купцы уже лет двадцать как перестали туда наведываться, а экспедиция даль’шарумов обнаружила, что бахаванцев забрала ночь. С тех пор туда никто не возвращался.
– Я ходил с той экспедицией, – заявил Аббан.
Арлен с сомнением взглянул на тучного купца.

матросами пусть будут постояльцы с соседних коек.

В психбольнице - конечно.

дибилоид собрал уже "блок питания"?)