Истина - не в вине. Истина – в личном обаянии? Или в чём-то ещё?

Посмотрите кино. Добрых жалко. Злых не жалко. Хороших вообще всегда жалко. Плохих – не жалко никогда. Хороших спасут. Плохих погубят. Вот смотришь фильм, и сразу понимаешь персонажей: этот хороший, этот плохой. Сознание способно на мгновенный этический приговор. И часто этот приговор несправедлив, потому что сама справедливость примитивна и неповоротлива, как первые ЭВМ, а этическое мышление (скорее даже и не мышление, а восприятие) – оно мгновенно. Бармалей плохой, Айболит хороший. Этическая и эстетическая оценки одинаково быстры: «хорошо» и «красиво» срабатывают не как два рефлекса, а как двойной рефлекс.

Представь, что ТАМ, за рубежом всех рубежей, нас не просто ждут. Бог как зритель. Зритель как бог. Нашу жизнь смотрят, как смотрят кино. Все мы уже давно разделены на добрых и злых, на агнцев и козлищ. Вот злой человек – ему больно. И кто сострадает ему? «Злой собаке – злая смерть! Поделом! » Но вот ласковый и добрый. Он страдает – и меньшие страдания его вызывают куда как большее сочувствие. Как легко заботиться о ребенке, который нравится, нежели о ребенке, который не нравится тебе. НО КАК НРАВИТЬСЯ? Главный вопрос людских отношений: что я должен сделать, чтобы вам нравиться? Всем раздать по мульону?
«А почему не по два? У меня не было до раздачи ни одного, а у Петра восемь. НЕСПРАВДЕЛИВО! У меня пять детей, у Петра ни одного, а всем опять по миллиону? НЕСПРАВЕДЛИВО! »
И вот возникает первое заблуждение, что истина в справедливости. Но любят ли справедливых детей? Разве справедливые дети милы?

Говорят, что жестокие плохие. Но мы все становимся садистами, когда речь заходит о расправе над злом. В немецком варианте «Золушки» злые сестры отрезают себе пальцы, чтобы втиснуть ноги в тесные туфельки. Представляете, как пихают они в хрустальные туфельки свои окровавленные культи? ! Вам жалко сестер? Поделом, не будут злыми. Все, что не мило – достойно мучительной гибели. Наследство достается не самому умному, не самому сильному, но самому милому.

Отчего бы не быть у несчастного вдовца двум дочерям? Я легко могу представить себе и злую Золушку. И вот две делают одну домашнюю работу. Но одна напевает песенки, а другая злобно ворчит. Допустим, они сделали работу одинаково хорошо. Приз зрительских симпатий достается той, которая пела песенки. И это несправедливо, так как работа сделана ОДИНАКОВО хорошо. Я легко представляю себе ситуацию, в которой милая Золушка делает работу даже несколько хуже, чем сердитая. И опять же, НЕ СМОТРЯ на то, что работа сделана хуже, милая Золушка получает приз, а сердитая – ничего. А если потребует справедливости, то получит меньше ничего – зависть наказуема. Итак, труд – еще не гарантия любви. Любят не трудящихся. Любят милых.

Мы персонажи одной драмы. Первая задача состоит в том, чтобы попасть в число персонажей положительных. Вторая состоит в том, чтобы из всех положительных персонажей именно тебя стало жалко. Третья в том, чтобы из всех персонажей, вызывающих сострадание, максимальное сострадание досталось именно тебе. Тибальта жалко. Меркуцио жалко. Но Ромео и Джульетту жальче. Трагедия Тибальта и Меркуцио вершится в рамках этики справедливости. Но трагедия Ромео и Джульетты рангом выше. Всем жалко Гамлета. И никто не вспоминает про смерть Розенкранца и Гильденстерна.
*******************************************************************************************************************