Что для вас "на все времена" ...?

Самим умом, хотя и не типами безумия, мы обязаны вечно зияющим высотам гениев Древней Греции. Всякому уверенному выводу предшествуют сомнения, и именно они составляют основу и саму суть разума. Отцом сомнений считают Пиррона, погребенного в куче нагара чугунной сковороды греками из скользящей Элиды и лисицами с пёсьими лицами. На похоронах покойника подменили в колдовских целях. Прислоняли труп философа к аспидной доске, вкладывали в пальцы грифель и верили, что, соблазненная возможностью написать, на пару секунд душа вернётся в покинутое ею тело. Труп падал, но грифель успевал оставить черту. Так повторялось годами. Письмена расшифровывали математики Сирии и геометры Египта, но получали только собственные толкования, а порой хуже — толкования толкований.

До индийского похода он был поваром при Александре, бил македонской сандалией в бубен, пророчествовал, что люди будут искать себя в сочетании вкусов изысканных блюд, а медь добывать с красных звезд, стягивая на землю молитвами. Он и привёз в Элладу свёрнутую в ковёр картину зороастризма Персии, похожую на груду стеклянных осколков, колких обломков, изогнутых лезвий, пропитанную, однако, мягкой, цвета индиго пылью мироощущений индуистского Запада.

Пиррон задавался вопросом, ошеломляя им жителей Пелопоннеса: «Когда вас ощупывает слепец, трудно понять: познаёт он вас? Ласкает? Или окутывает тканным из траекторий перебирающих вашу ауру пальцев покрывалом Афинской школы голубоокой мысли? Возможно, чтобы понять его, надо силой подряжать в себе интерес, потому что всем нам не хватает то триптофана, то танина».

История изгнания мидян из Персии была настолько поучительна, что Пиррон на их примере понял: однажды скорость сахара в чае уравнивается со скоростью воды. Подхваченные частицы, двигаясь вместе с водой, избегают обмывания ею и перестают растворяться. Так что растворение эффективно только в начале, и к старости падает до нуля. Так и человек умирает, ибо слишком хорошо приспосабливает себя к жизни.

Пиррон мыслил публично, на помосте в центре Афин у всех на виду, в сопровождении оркестра турецких барабанов и высокогорных труб. Когда он додумывался до мысли, музыканты хватали дубинки, и литавры отбивали тревожную дробь. А когда мысль достигала кульминации, музыканты вскидывали трубы, и раздавался торжественный гимн человеческому уму. Это смотрелось так интересно, что глазеть на мыслителя стекались толпы женщин с грудными детьми, а мужчины бросали работу. Первый в мире фейерверк был устроен Конфуцием в момент, когда Пиррон провозгласил тезис: «Воздержание от суждений приносит покой и счастье». Народ ликовал, вспыхивал яркими, как электросварка, огнями и переливался в лучах. Финалом его размышлений стал бронзовый памятник, отлитый из чистого золота уже при жизни Пиррона. В Элиде жители настолько его зауважали, что избрали верховным жрецом, причём в голосовании принимали участие даже рабыни, дети рабынь и их рыбы. Уже в наше время, в Греции распространился магнит на холодильник, в котором Пиррон верхом на жеребце размахивает сорванной головой в знак ментального освобождения от оков суждений. До сих пор благодарные греки в день рождения Пиррона возлагают к его статуе букеты свежесрезанных эвдемоний.

Еще Эмпедокл в его «Диалогах о сущем» разделил поступки на слово и дело, причем слово связал с мышлением, а дело – с волей. В результате его измышлений человечество, расколовшись на мыслителей и деятелей, не воссоединилось по сей день. Деятелей он ассоциировал с царями, воинами и полководцами. Черпать же неутолимую влагу из колодца звездной истины он предоставил философам, светящимся в темноте до рассвета, когда лучи розоперстой Эос затмевают свет ума, и сон разума перестаёт порождать чудовищ.

Закон Богини Матери.