Всякому просящему у тебя, давай и от взявшего твое не требуй назад Лк 6:30-все ли так поступают?

особенно богачи.. олигархи.. одной рукой дают.. а двумя загребают..

А чего это я такой спокойный и добрый? Отчего не буяню, людей не режу ножиком, не матерюсь, не ругаюсь, не граблю и не насилую? Я веду себя хорошо по двум причинам: либо мне снаружи сказано вести себя хорошо, и я такой послушный, веду себя хорошо, или же я чувствую потребность хорошо себя вести изнутри, и веду себя хорошо из удовольствия удовлетворять эту потребность.

Допустим, второе. Тогда что, инстинкт добра? А такой есть? Существует ли вообще социальный инстинкт? Или это только мой способ адаптации к той исторической дистанции и той стране, в которой я родился и пока что живу?

Я не знаю: что первично, что вторично? Что установочно, и лишь воспитано во мне, как роль, род притворства, а что прирождено, и свойственно мне изначально? Кто я? Чьё-то изобретение, подобное установкам дрессировщика или гипнотизера, или же я, как часть Природы и ее гения, сам автор себя самого? У меня нет брата-близнеца, нет контрольного экземпляра меня самого, по отличию с которым я бы мог судить о результатах влияний НА МЕНЯ, вливаний В МЕНЯ и велений МНЕ.

Так что же есть моя культурность: влияние среды или инстинктивная потребность?

У влияния всегда есть голос: матери, отца, учителя, старшего брата, лучшего друга и т. п. У инстинкта голоса нет. Но мы ошибочно можем наделить его голосом, приписать ему мысли, можем озвучить инстинкт, перевести его императивы на человеческий язык, и тогда голос инстинкта зазвучит как голос Бога. Вот, трепло журналистское от имени науки заявляет, что наука ищет бога, и до сих пор не нашла. Ничего подобного. Наука уже обнаружила Бога: в составе инстинктов высших животных. Это ИНСТИНКТ СОХРАНЕНИЯ ВИДА.

Самосохранение себя любимого трусливо, оно говорит: «важен только ты сам, остальные не так уж и важны» . Инстинкт же видового самосохранения храбр, зовет к подвигу, и этот инстинкт говорит иначе: «важны другие, ты не так уж и важен» . Первый инстинкт требует подлого самосохранения. Второй – благородного самопожертвования.

Представим себе вполне вероятную вещь: две тысячи лет назад появляется умный человек с хорошими способностями психолога. Он обнаруживает в составе своих мотивов инстинкт сохранения вида. И принимает драйвы этого инстинкта за голос Бога, долго прислушивается к ним, и дослушивается до вывода, что если с ним говорит Бог, то это неспроста, и он, видимо, никто иной, как Его Сын. Обладая хорошим вкусом, умный человек с задатками психолога понимает, что если озвучивать императивы этого инстинкта, то получается намного серьезнее, интереснее и социально значимее, нежели как все кривляться в самовыражении и мелком бытовом стяжательстве. Он чувствует величие этих императивов, и чувствует, как и другие тоже чувствуют это, когда он озвучивает эти требования. Он ощущает разницу между тем, что нашептывает его подсознательный суфлер и обычными своими мыслями. И отличие это как между хорошими стихами и стихами обычными.

Он говорит "Не судите и не судимы будете", и это звучит! Звучит лучше, чем «Судите, и не судимы будете» или «Не судите, и судимы будете» или «Судите и будете судимы» . Звучит, потому что если каждый станет искать правды своего личного самосохранения, то исчезнет общая на всех правда самосохранения видового.

Потом тот же человек говорит ученикам: "Сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен израилевых". И это тоже понятно. "Не судите" - это сказал Христу Бог, низведенный наукой до инстинкта видового самосохранения. А вот про суд над 12 коленами израилевыми - это уже он от себя как Сын Божий говорит, и, на строгий вкус, слегка раздувает щеки. Не все изречения Христа созвучны дискурсу истины, поскольку в некоторых ощущается звук от его сдувающихся щек: он утяжеляет высказывания избыточным весом своего морального авторитета, словно опасаясь за свой учительский авторитет.

P.S. в комментариях:

Не всегда но пытаюсь действовать с людьми без личной выгоды...