Для затравки:
К прискорбию, надо признать, что в нашем образованном обществе немало встречается неверующих людей, которые считают как бы обязанностью своей распространить вокруг себя неверие. Приобретя кое-какие знания из области естественных наук и не умея примирить их с учением Христа, не зная даже этого учения, они насмешливо относятся ко всяким внешним проявлениям веры, издеваются над верующими. Кому не случалось видеть, как мать заставляет ребенка молиться, ставит его перед иконой и подсказывает ему слова молитвы, а отец тут же хохочет над этим. Ребенок слушает хохот отца, и в душу его западает мучительный вопрос: кто же прав? Мама, заставляющая молиться Богу, или папа, смеющийся над молящимися? И мучает его этот неотвязчивый вопрос до тех пор, пока кто-либо из старших не поможет его горю. Но и тут помощь является не всегда с той стороны, которая могла бы укрепить в нем веру. Нередко недоумевающий юноша слышит рассуждения старших о вере, подкрепляемые ссылками на мнения известных ученых, слышит, что будто бы никакой творческой силы не надо было для создания мира, что существовавшая материя, в силу закона постепенного развития, сама образовала весь видимый мир со всеми животными и людьми, что мир управляется законом борьбы за существование, что в этой борьбе слабые должны погибнуть и уступить свое место сильным, что благо в силе и возможности угнетать слабых, что счастье сильных зиждется на несчастье слабых, что жалость, любовь, самоотвержение несовместимы с законом борьбы, и т. д. Слушая это учение, которым новейшие философы хотят заменить учение Христа, юноша окончательно сбивается с толку, а когда попадает в среднюю школу, то чаще слышит повторения тех же рассуждений, чем разъяснения правды Божией. И все эти люди, соблазняющие малых сих, редко дают себе отчет в своих действиях, редко задаются вопросами: а хорошо ли мы, сами не знающие смысла и цели в жизни, делаем, когда своими рассуждениями отнимаем у юноши веру в Бога, веру в указанный Христом смысл жизни? Хорошо ли мы поступаем, когда вторгаемся в мирную детскую душу и, уходя, оставляем в ней мучительную пустоту?.. К сожалению, такими вопросами задаются немногие из соблазнителей. Но если кто из них не вполне еще подчинился идолу силы и борьбы за существование, кто сохранил еще чувство жалости к слабым, угнетенным и обиженным, кто слышит еще по временам голос совести, — тот должен понять, какое зло он причиняет малым сим, отнимая у них веру в Бога, в смысл и цель жизни и наталкивая их, разочарованных, на самоубийство как на единственное средство скорее окончить бессмысленную и бесцельную, по их мнению, жизнь. А если он поймет значение совершенного им зла, если чувство жалости к своей жертве заговорит в нем, а совесть вступит в свои права, то он сам признает, что лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской (Мф. 18, 6).
Религия, вера
Почему атеисты убеждены, что разъяснять всем вокруг, что Бога нет это благое дело?
Пока, что все наоборот. По домам ходят представители религиозных общин
Евгений Булгаков
Пользуются тем, что человек не знает своей веры и затягивают в свои сети. А атеисты не смотря на это попрежнему против основ православия.
Юрий Ступка
а атеисты еще со школы внушают.
Сколько много букаФФ и ради чего? Чтобы подтвердить свой ОШИБОЧНЫЙ постулат...
Евгений Булгаков
Можете его опровергнуть
почему все верующие врут?
Атеисту глубоко плевать на ваши сказки, пока вы не начинаете его притеснять, отбирать парки, больницы, насильно учить его детей.
Атеисту глубоко плевать на ваши сказки, пока вы не начинаете его притеснять, отбирать парки, больницы, насильно учить его детей.
Евгений Булгаков
У вас отобрали парк?
Бог это разум.
Евгений Булгаков
Над разумом никого нет?
Л Н Толстой. атеист
Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого-то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно-малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно-малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно-малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого-нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно-малую единицу для наблюдения - дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно-малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого-то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно-малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно-малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно-малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого-нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно-малую единицу для наблюдения - дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно-малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
именно, что в ОБРАЗОВАННОМ обществе всяким сказкам - не место...
Евгений Булгаков
Образованность не тождественна атеизму.
а почему ты убежден что поспособствовать зомбированию людей - это благое дело?
Евгений Булгаков
слово зомбирование в споре меч обоюдоострый, не зарубитесь сами используя его)
Стоит ли так истерить?
С пропагандой атеизма верующие справляются сами:

С пропагандой атеизма верующие справляются сами:

Евгений Булгаков
Сами не обманывайте)
Из вашего примера отец смеющийся над обрядом которому пытается научить мать сына, явно не носится с проповедями и намерением всех научить )
Он честно выражает свое видение окружающей его действительности.
Ему очевидно что насаждение в чистый разум ребенка идеи о воображаемом друге - есть не всегда благо. )
Он честно выражает свое видение окружающей его действительности.
Ему очевидно что насаждение в чистый разум ребенка идеи о воображаемом друге - есть не всегда благо. )
Евгений Булгаков
Не зная вопроса и не желая в это вникать такой сделал себе мнение.
атеисты никому не доказывают, что бога нет.
Я не хожу по улицам со своим неверием. Чуете разницу?
Атеисты навязывают свою недалекость в духовно - нравственной области и пытаются внедрить в общественное сознание свой дебильный менталитет.
Так каждому своё или вы хотите навязать то во что верите сами?
Евгений Булгаков
Конечно, поэтому такой вопрос.
Атеисты никому ничего не доказывают. Им пофиг так-то.
Евгений Булгаков
Что вы хотите доказать этими словами)
если не Бога, то в кого не верят атеисты?
Евгений Булгаков
Наверно каждый придумал себе то что ему удобно.
Екатерина Габдиева
Если нет Деда Мороза, то в кого не верят взрослые.
Лично мне пофиг, верь во что хочешь. Но лично я вижу ровно наоборот, верующие стремятся навязать свою религию всем подряд.
Евгений Булгаков
Когда вам в последний раз навязывали?
Похожие вопросы
- Почему атеисты врут будто атеизм - это неверие в Бога, если по факту это вера в Его отсутствие?
- Почему атеисты так много говорят о том , что Бога нет? Как будто сами себя хотят постоянно убедить в этом.
- почему атеисты убеждены что бога нет? как они это узнали?
- Почему атеисты так надрывают жилы пытаясь доказать что Бога нет? Ну есть он или нет, от нашего мнения то это не зависит.
- Почему атеисты требуют у верующих доказательства того что Бог есть? Однажды Суворову, когда он был ещё ребёнком +
- Поведайте верующие о существовании бога и о благих делах его не опираясь на библейские тексты ???
- Почему атеисты убеждены в своей правоте?
- Почему атеисты больше верят в эволюцию, чем "верующие" Богу?
- Почему атеисты убеждены, что они что-то "знают", а будто верующие этого "не знают"?
- Почему атеисты думают, что Земля вращается вокруг Солнца???