Можно ли обет Иеффая вознести дочь во всесожжение толковать как "служение в божьем храме"? Почему попы нагло врут?

господь все предвидел заранее
поэтому и запах жженого человеческого мяса
с удовольствием он обонял - вкусна зажаренная дочка Иеффая...

Иеффай думал, что встретит какое-либо животное, поэтому и дал такой обет, а встретил дочь

нет. Иеффай принес дочь в жертву по собственному почину, а не по велению Бога.

Можно. Возноси.

Потому, что для ветхозаветного иудея вопрос продолжения рода в ожидании Мессии был архиважным. Каждый хотел, чтобы его род был как-то причастен к рождению Мессии. Бездетные считались проклятыми Богом. А Иефай фактически оставался бездетным и без надежды на продолжение рода:
"...она была у него только одна, и не было у него еще ни сына, ни дочери". (Судьи 11:34)

О том, что обет по существ означал не сожжение всенепременно, но посвящение Богу говорят следующие вещи. Во-первых, первым могло выйти и нечистое животное, которое приносить в жертву нельзя в принципе. Во-вторых, перед исполнением обета дочь просит отпустить её на два месяца в горы, чтобы оплакать... нет, не жизнь:
"И сказала отцу своему: «...взойду на горы и оплачу девство мое с подругами моими»." (Судьи 11:37)
В-третьих, говоря, что Иефай исполнил на дочери обет свой автор тут же поясняет: "и она не познала мужа" (Судьи 11:39).

Наконец, никто бы не дал совершить сожжение человека и тем самым осквернить храм. Человеческие жертвоприношения в иудаизме были строжайше запрещены. Писание противопоставляет иудаизм языческим религиям, таким как культ Молоха, который осуждается за человеческие жертвоприношения в том числе.

Ибо сыновья Иуды делают злое пред очами Моими, говорит Господь; поставили мерзости свои в доме, над которым наречено имя Мое, чтобы осквернить его;
И устроили высоты Тофета в долине сыновей Енномовых, чтобы сожигать сыновей своих и дочерей своих в огне, чего Я не повелевал и что Мне на сердце не приходило. (Иеремия 7:30-31)

Поскольку человеческие жертвы — мерзость в глазах Создателя, ясно, что Иеффай не собирался буквально приносить во всесожжение кого-то из своего дома (Втор. 18:9, 10). По Моисееву закону животное, отдаваемое во всесожжение, приносилось Богу целиком, поэтому Иеффай, видимо, говорил о том, что тот человек полностью посвятит свою жизнь служению Богу: он будет постоянно служить при священном шатре.
Он понимал, что́ это значило для него самого и для его дочери. Других детей у Иеффая не было, поэтому только она могла родить ему наследника, который сохранил бы его имя и наследство в Израиле (Суд. 11:34). Тем не менее Иеффай сказал: «Я открыл свои уста перед Иеговой и теперь не могу отступить» (Суд. 11:35). Иеффай хотел оставаться преданным Богу, чего бы это ему ни стоило. Поэтому Бог принял его жертву и благословлял его.

Существует два толкования.
По одному из них, действительно, его дочь не погибла, но была отдана во служение. На это указывает просьба самой дочери "оплакать свое девство":
"И сказала отцу своему: сделай мне только вот что: отпусти меня на два месяца; я пойду, взойду на горы и оплачу девство мое с подругами моими" (Суд. 11:37).

Ее принесли в жертву