В вашем городе народ стал Злее, ненавистнее, более потерянным?

Тупее, мельче.... пожалуй. И никто никого не слушает и не слышит. Все, как в ток-шоу одновременно говорят.

Каждый человек живет в том городе, который он воображает.

В моём городе он всегда был таким и никогда не меняется.

Это мой, город.



1

Серые стены угрюмых домов,
профили ржавых машин,

Сонное утро из
спальных дворов, гонят протекторы шин.

Ты в преисподнюю
ломишься зря, бросив жетон на зеро,

Стоны тоннелей и свет
фонаря, с жутким азартом в метро.

Смазливые взгляды
юных волчат, улыбки-оскалы в гурьбе,

В тесном вагоне
комфортней молчать, когда одиноко в толпе.

Застыла на сердце на
каске броня, в суете календарных страниц,

Портреты прохожих
буднего дня, гримасы и маски без лиц.





2

До рвоты знакомый дым
из трубы, седая земля пустыря,

На проходной часовые
столбы, мы сами бежим в лагеря.

Глотая отходы
спускаясь в канал, по графику «утро и ночь» ,

На празднике жизни
несносный нахал, и день его чёрнорабоч.

Волает диспетчер: «Сровнять штабеля!» , и мы
под прицелами камер,

Как будто бы там
золотая земля, проходим рентгены и сканер.

Здесь рано седеют
сгибаясь в крючки, а рунами тромб в капилляре,

Он хАркает лёгкими
носит очки, и прячется малый в футляре.









3

Рассадник заразы –
вечерняя жизнь, как шлюха играет нарядом,

И комом у горла
обидная слизь, глоток с потупившимся взглядом.

Цветные зрачки ловят
блики прикрас, и мысли трясутся в трамвае,

Живой организм
состоит из пластмасс, как сделанный робот в Китае.

Так хочется начать с
другого листа, забыться и сжечь черновик,

Опять в зазеркалье
глядит сирота, но пуст его чёрный дневник.

Ему третий глаз
открывает морфин, стеклянный хрусталик-кристалл,

И чёрными дырами
спектр витрин, гасит рабочий квартал.





4

Никак не пройти это
место болот, где тонут и топят друзья,

Поставленный город на
автопилот, всё глубже его колея.

Шатаясь по жизни на
шпалах полос; каким и зачем ему быть?

Извечным вопросом от
этих заноз: «Братишка есть закурить?» .

Привычные к копоти
мусор в окно, созданья посредством битья,

За мутными стёклами
крутят кино, он сволочь она же змея.

Он душит общагу наш
змей-перегар, и в нервную ночь канитель,

Холодным сожителем
призрак-кошмар, приходит погреться в постель.

















5

Меркнут наряды не
пахнут духи, никогда ни внесут сюда розы,

Здесь не потушишь
слезами стихи, в траурном пламени прозы.

А может когда-нибудь
вспомнят арго, и тот прах в колумбарии в нише…

Здесь кропят чернилами
на молоко, чтобы ты прочитал что я вижу.

Из чёрного юмора сложен сонет, стих жутких
больных аллегорий,

Я чёрный ремесленник
а не поэт, и я в городской крематорий.

Отняли работу у лысых
чертей, сжигаем друг друга на порох,

Встречает попутчиков
но не людей, привратник дверей в мёртвый город.