Способность к возведению сложных гидрологических сооружений - не результат «мозгового штурма» и не передаваемый из поколения в поколение опыт отдельной семьи бобров, а инстинкт, что доказал ещё в XIX веке естествоиспытатель Фредерик Кювье (Georges Frederic Cuvier, 1773–1838). Взяв на воспитание крохотных, ещё слепых бобрят, он вырастил их в изоляции и обнаружил, что они умеют строить плотины так же, как и их дикие сородичи.
Бобры ведут активный образ жизни в воде не только летом, но и зимой. Для этого бобрам и нужны водоёмы, достаточно глубокие, чтобы зимой вода в них не промерзала до самого дна. Но, к сожалению, такие глубокие реки попадаются животным далеко не всегда. Вот и приходится им, чтобы увеличить или поддержать глубину водоёма, строить запруды (плотины) , поднимающие уровень воды.
Как эти удивительные грызуны согласовывают свою деятельность? Этот вопрос интересовал многих, но исчерпывающего ответа пока нет. Большой вклад в решение проблемы внес шведский этолог Вилсон. Он длительное время содержал ручных бобров на огороженном водоеме, где его питомцы и строили свои плотины. Оказалось, что основным раздражителем, побуждающим бобров к деятельности, был шум текущей воды. Это также доказал в своих экспериментах французский зоолог П. Б. Ришар. Обладая прекрасным слухом, бобры безошибочно определяли, где изменился звук, а значит, произошли изменения в структуре плотины. Добросовестные строители даже пытались “починить” магнитофон исследователя, потому что он вводил их в заблуждение своим “неправильным” журчанием. Но как бобры “договариваются” между собой, кому и что делать, так и осталось неясным.
Для возведения и починки плотин, как мы уже говорили, требуются усилия многих животных. К тому же бобры работают посменно, и каждая “смена” состоит из небольшой группы особей. А некоторые бобры вообще любят работать поодиночке, но при этом четко придерживаются общего плана.
